– Слава, слава, слава… – произнес вдруг где-то совсем рядом незнакомый хриплый, трескучий голос. Подпрыгнув на месте, Мэгги резко обернулась, но ничего и никого не увидела, кроме Ника, который тоже застыл в нескольких шагах от нее. Судорожно сглотнув, Мэгги с бешено колотящимся сердцем ощупью принялась отыскивать выключатель.

– Что за чертовщина?.. – проворчал Ник, делая шаг ей навстречу. Она чувствовала, что он стоит совсем близко. Да где же этот выключатель? Она шарила руками по стене, с трудом сдерживая истерический смех.

– …Господь наш Всемогущий!.. – грянуло с новой силой.

– Ты слышишь?

– Это любимый псалом тети Алисы!

– А запах?

– Сера!

– Ей-богу, Глория, мне кажется, тебе в конце концов удалось! Наконец-то ты вступила в контакт с настоящим духом!

– О чем ты говоришь, старый тупица? Я всегда вступаю в контакт с настоящими духами!

В тот момент, когда из комнаты послышался хор возбужденных голосов, Мэгги наконец нашла выключатель.

– …един в трех лицах…

Вспыхнула крошечная желтая лампочка, мощностью не более десяти ватт, и в ее подслеповатом свете Мэгги увидела лицо Ника. Оно было белым как полотно. Он уставился на нее, широко раскрыв глаза, а не далее чем в метре за его спиной сидел сам «дух», наполнявший отвратительными звуками весь дом.

– …Святая Троица! – Это победное заключение, настолько оглушительное, что от него рухнули бы стропила, если бы они здесь были, тут же перешло в безумный хохот.

Едва сдерживаясь, Мэгги тихо произнесла:

– Обернись.

Ник обернулся и увидел большую металлическую клетку, а в ней попугая. Склонив голову набок и распушив желто-зеленые перья, птица расхаживала по жердочке и что-то возбужденно бормотала,

– Здравствуй, Горацио! – Мэгги широко улыбнулась и, проскользнув мимо Ника, подошла к клетке.

– Чертова птица! Я должен был догадаться. – Смутившись, Ник сунул руки в карманы, при этом уши его слегка покраснели.

– На кухне свет!

– Там кто-то есть!

– Это тетя Алиса!

– Скорее всего, воры.

– Вы чувствуете запах? Может, это запах потустороннего мира?

– А по-моему, что-то горит.

Вместе с голосами послышался звук поспешно отодвигаемых стульев. Музыка прекратилась, и сидевшие в комнате направились к двери.

Когда дверь открылась, Мэгги с Ником увидели на пороге несколько сбившихся в кучку людей: единственного джентльмена престарелого возраста, потрясающего тростью с серебряным набалдашником, окруженного пятью дамами лет по шестьдесят. Одна из них была вооружена отороченным мехом зонтиком, другая угрожающе размахивала высоким медным канделябром.

– Магдалена! – послышался безмятежно-спокойный голос, и группа пожилых гладиаторов, расстугйщ, – шись, пропустила тетушку Глорию. Все еще сохранявшая пышность форм, облаченная в фиолетовые шелковые брюки и тунику, украшенную серебряными полумесяцами, с высокой, по моде, прической из светлых волос, напоминавшей улей, тетушка Глория, широко раскинув для объятий руки, неторопливо проплыла через кухню. Задохнувшись от аромата духов «Хлоэ», плотным облаком окружавших маленькую женщину, Мэгги радостно обняла ее. Между ними не существовало кровного родства, зато сердечная привязанность соединяла их гораздо крепче. Еще с детства Мэгги считала Глорию членом семьи. И только когда Глория переехала в этот дом к отцу, она поняла: конечно, все эти годы они были любовниками. Как ни сильно Хорхе тосковал по жене, его мужская сила не умерла вместе с ней. Хорхе очень нежно относился к Глории, а она глубоко и преданно любила его. Единственная цель ее жизни состояла в том, чтобы убедить Хорхе жениться на ней.

Однако Хорхе умер прежде, чем ей удалось этого добиться. После смерти отца, по настоянию Мэгги, Глория осталась в доме. С тех пор прошло почти десять лет, но, насколько было известно Мэгги, у Глории больше никогда никого не было.

– Ты получила мое послание, – просияла тетушка Глория, отстраняясь от Мэгги. Посторонний человек подумал бы, что она говорит о телефонном звонке или письме, но Мэгги поняла, что имеет в виду тетушка Глория. Подразумевалось, конечно, некое телепатическое послание, которое должна была получить Мэгги, и, зная эксцентричность Глории, она лишь утвердительно кивнула в ответ.

– Твой отец был здесь и тоже оставил для тебя послание. Так, куда же я его положила? – Глория озадаченно оглянулась, словно ожидая, что записка материализуется из воздуха. Заметив краем глаза, с каким выражением Ник наблюдает за происходящим, Мэгги не могла сдержать улыбку: он давно не общался с тетушкой Глорией и наверняка забыл о ее склонности к аномальным явлениям.

– Но этот запах… – Одна из женщин громко втянула носом воздух.

– Мое печенье! – взвыла другая, бросаясь к духовке.

– А я что говорил? Это не из потустороннего мира! – произнес престарелый джентльмен и в подтверждение своих слов повернулся к третьей даме.

– Хм, – фыркнула дама, в то время как вторая, открыв духовку и разгоняя дым, вытаскивала противень с обуглившимися кусочками теста.

– Ну, вот вам и чай с печеньем, – проворчал джентльмен.

– Но мы все равно выпьем чаю, – с достоинством произнесла третья дама и дернула плечом, выражая свое презрение к занудству кавалера.

Некоторое время тетушка Глория спокойно взирала на эту суету, потом вновь обратилась к Мэгги:

– Я вижу, ты не одна. Как я и ожидала. Помнишь, месяца два назад я говорила, что скоро в твоей жизни появится высокий красивый брюнет? Это, безусловно, он, не так ли? И ты привела его. Все, как они и говорили. Духи никогда не ошибаются. – И она внимательно посмотрела на Ника. – О Боже! Неужели это… Ник? Ник Кинг, это и вправду ты? – От изумления глаза ее расширились, рот раскрылся, и она бросилась к Нику.

– Да, это я, Глория, – произнес Ник, принимая ее в свои объятия. Рядом с ним тетушка Глория казалась маленьким пухлым комочком. Засмеявшись, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. На щеке остался след от помады, который она тут же стерла пальцем.

– Я не видела тебя… сколько же я тебя не видела? Годы. Годы! Ах ты, скверный мальчишка! Хорхе так скучал ло тебе, и ты был нужен Магдалене! Где ты пропадал?

– Э-э, то тут, то там.

– А ты поздоровался с Горацио?

– Я уже кое-что сказал глупой птице.

– Не называй его так, – сказала тетушка Глория с укоризной. – Ты обижаешь его, а он очень чувствительный.

– Плохой! Плохой! – не замедлил среагировать попугай. Мэгги и остальные обернулись и увидели, что Горацио, вцепившись когтями в прутья клетки, уставился на Ника. Зрачки его оранжевых глаз то расширялись, то сужались. Просунув клюв сквозь прутья, он, казалось, пытался открыть задвижку.