– А-а… – протянул парень и тут же добавил: – Зачем пугаете, дядь Яш? Надо Женьке позвонить, ведь она же там? С ним?

– Там, там. Я тоже был там позавчера. Потому тебя и позвал. Ты знаешь, я отношусь к тебе почти как к сыну…

– Ну? – Стас поднял голову и вперил в лицо Якова неожиданно острый, холодный взгляд.

– Отец переписал завещание. Кончай ты свои загулы, Станислав. Если он умрет, будешь жить на жалкие копейки, да и те рассчитаны только на пять лет.

– Не понял? – Стас приподнялся над креслом, вцепившись в край дубового стола так, что побелели пальцы. – А в чью же пользу все отойдет?

– Весь капитал отец оставляет Евгении, кроме Малинников.

– Да? Значит, мне – только эта занюханная деревня, а Женьке – все?

– Нет. Занюханная деревня, как ты выразился, – крупное предприятие с солидным годовым оборотом и капитализацией плюс недвижимость – отойдет Веронике Бойко. Больше я ничего не знаю. А говорю тебе все это только потому, что еще не поздно взяться за ум. Твой отец жив, он тебя любит, хоть и строг. Покажи ему, что и ты достойный наследник. Завещание поменять недолго, как видишь.

Но Стас не слушал. Яков смотрел, как исказилось его лицо: мука, отчаяние, злоба, и наконец – ненависть. Такого Яков не ожидал и впервые засомневался в том, что поступает правильно. Но парень сумел взять себя в руки. Черты лица разгладились, приняв обычное – бесшабашное – выражение.

– Спасибо, дядь Яш! Только ты меня и любишь в этом мире. Я подумаю над тем, что ты сказал. Правда подумаю. Ты, это, не подкинешь деньжат? Я на мели совсем… У отца сейчас не спросишь, Женьки тоже нет…

Яков покачал головой и полез в стол. В верхнем ящике, в медном антикварном ларце он держал небольшую сумму наличными для непредвиденных расходов. Отсчитав три бумажки по сто долларов, подумал и со вздохом добавил еще две.

– Иди. Иди и думай. Да, Стас, – окликнул он, когда единственный сын Григория уже был возле двери, – за деньгами больше не приходи.

* * *

«С-сука!» – скрипел зубами Стас, слетая вниз по лестнице. В висках стучало, перед глазами расплывался мир. «Что, б… делать-то?!» – взвилась испуганная мысль.

– С-сука! – прорычал он вслух, выскочив на улицу, и какой-то мужик испуганно отшатнулся.

Пятьсот баксов – это даже не смешно. Сейчас он был готов полететь в проклятую Германию и придушить отца собственными руками. Остановившись посреди улицы, Стас уставился на инстинктивно сжавшиеся кулаки. Нет, с таким завещанием это было бы плохим выходом! Если отец «крякнет» – а в этом Стас совершенно не сомневался, – дело примет печальный оборот. Какая-то неизвестная отцовская шалава оттяпает жирный кусок наследства, а остальное уйдет к Женьке! За долю отцовской жены Яков ему хребтину переломает, с его-то опытом, но оспорить не даст, и Стас был готов с этим смириться. Смазливую простушку Женьку папаша любит всерьез, тут все понятно, но что за Вероника? Как ее там? Бойко?..

Мысли перескакивали с одного на другое, лишь бы не возвращаться к самому страшному – на послезавтра назначена встреча с Киром, и ему нужно будет что-то говорить… Если Кир позволит Стасу говорить, а не вышибет все зубы разом. Шестьдесят косых зеленью – не шутки.

Каким образом Стас умудрился накопить такой долг, он и сам толком не понимал. Как и того, сколько в этой сумме фактического долга, а сколько – процентов по нему. Ну гулял на широкую ногу. Было дело. А папаша, с-сука, кран прикрутил… Ну нюхал. Брал, да. В долг брал. Не раз. Не два. В голове отлично уживалась спокойная уверенность в том, что он обязательно выкрутится и деньги вернет, с неприятными «звоночками», которые в последнее время звучали все чаще. То вдруг не впустили в Ikon, клуб, в котором он был едва ли не прописан, то знакомый дилер перестал реагировать на телефон…

Когда у отца случился кризис, Стас приободрился. «Вот он, выход! Наследство! – думал он. – Женька, дура малахольная, так упорно свистела всем, что ее не интересуют деньги мужа, что даже на брачном контракте настояла, где подчеркивала, что ни на что не претендует. Флаг ей в руки! А мне деньги нужны». Кир, по всей вероятности, читал не только Кастанеду, но и таблоиды с желтой прессой в придачу, иначе как объяснить, что закрытые двери вновь распахнулись перед Стасом и белая дорожка завернулась в ленту Мёбиуса? А теперь все рухнуло из-за какой-то отцовской шмары!

Стас зашипел и с удивлением осознал, что стоит возле ограждения перед проезжей частью и со всей дури лупит по нему кулаком. Руку свело от боли. «Тварь!» – выкрикнул он отчаянное, неизвестно к кому обращенное. Мимо двигался равнодушный поток машин, мелькали их синие, черные, красные и белые лакированные бока. В салонах сидели водители и пассажиры, но никто и головы не повернул в сторону хорошо одетого парня с перекошенным от отчаяния лицом. До Стаса с его проблемами никому не было дела.

Когда в кабинет участкового постучали, он занимался тем, что снова и снова пересматривал записи в своем блокноте, теперь исписанном почти до половины. Мысль о том, что он упустил что-то очень важное, какую-то крошечную деталь, которая позволит сложиться мозаике дела и выведет его на убийцу, не давала Диме покоя.

– Входите, – задумчиво предложил он и неохотно закрыл блокнот.

– Здрасте.

В дверном проеме объявился щуплый мужчина, худой и невысокий. Издалека он смог бы сойти за мальчишку-подростка, если бы не зализанная прядкой пегих волос проплешина и не морщины, изрезавшие загорелое дотемна лицо.

– Здравствуйте. Проходите. По какому вопросу?

– Я, это, гражданин начальник, – тон посетителя был смущенно-заискивающим, – про лодку свою узнать.

– Какую лодку? – изумился Дима.

– Так люди говорят, лодку мою вы нашли…

Лейтенант вытаращился на посетителя, не отдавая себе отчета, что выглядит странно, если не глупо – с отвисшей челюстью и подскочившими до середины лба бровями.

– Вашу лодку? – тупо переспросил он.

– Ну, мою. Только в мае купил, – сокрушенно выдохнул мужичок и с надеждой посмотрел на Диму: – Это правда? Нашли?

– Так… – Участковый сделал над собой усилие, чтобы прийти в чувство. – Давайте-ка разберемся. Сначала представьтесь. Документы с собой?

Мысли в Диминой голове понеслись наперегонки. Еще одна лодка? Или – настоящий хозяин той самой? Но это значит, что он и есть убийца? Или нет?

Мужчина кивнул и засуетился, охлопывая карманы затасканного матерчатого жилета, надетого прямо поверх сетчатой трикотажной майки.

– Вот! – с облегчением извлек он паспорт. – Как положено. И на лодку документы имеются. Она зарегистрирована. Была. В рыбнадзоре…

– Посмотрим, – нахмурился лейтенант, открывая потрепанную книжицу паспорта. – Козлов Иван Дмитриевич, уроженец Каменска-Подольского, прописан: поселок Волково, улица Гравийная Дорога, дом шесть, – прочитал он вслух и принялся сравнивать фотографию со вспотевшим оригиналом, нервно теребившим край жилета.