— Ублюдок! — крикнул кто-то позади нас. Раздался звенящий удар.

Обернувшись, я не увидел ничего, но Лесли протянула руку, указывая на двойные стеклянные двери «Урбан Аутфиттерс». Какого-то человека с размаху приложили спиной к этим дверям с внутренней стороны. Он исчез из виду, но тут же снова треснулся спиной о дверь. На этот раз удар оказался такой силы, что одна из петель сорвалась и избиваемый смог выбраться в образовавшийся проем. Он выглядел как турист или студент-иностранец, одетого хорошо и по-европейски. Довольно длинные светлые волосы были грязными, на плече болтался сувенирный рюкзак «Свиссэйр». Человек потряс головой, словно не понимая, что происходит, и резко шагнул в сторону. Двери магазина распахнулись, на пороге появился нападавший. Он двинулся в сторону жертвы. Нападавший был полный мужчина невысокого роста, с редеющими темными волосами. На носу у него сидели очки в металлической оправе, к карману белой рубашки пришпилен бейдж сотрудника магазина. Он весь взмок, круглое лицо покраснело от ярости.

— Твою мать, с меня довольно! — заорал он. — Я пытался быть вежливым, но нет, надо обязательно разговаривать со мной как с долбаной прислугой!

— Тихо! — крикнула Лесли. — Я из полиции. — Она направилась к ним, одной рукой доставая удостоверение, а другой сжимая рукоять телескопической дубинки. — Что здесь произошло?

— Он на меня набросился, — сказал молодой человек. В его речи отчетливо слышался акцент. Скорее всего, немец, подумал я.

Разъяренный менеджер магазина, помолчав немного, повернулся к Лесли. Глаза его лихорадочно блестели из-под стекол очков.

— Он говорил по телефону, — заявил он. Его злость, похоже, начала постепенно утихать. — Стоя у кассы. Но не ему позвонили, нет, — это он сам набрал номер, одновременно расплачиваясь. Я должен любезно пообщаться с ним, к нашей взаимной выгоде, собираюсь это сделать — а этот козел игнорирует меня и начинает по телефону болтать!

Лесли вклинилась между ними и аккуратно, но уверенно оттеснила менеджера в сторону.

— Давайте пройдем в помещение, — предложила она. — Тогда вы мне все спокойно расскажете.

Ничего не скажешь — одно удовольствие смотреть, как она работает.

— Нет, но почему, скажите мне? — не унимался менеджер. — Что было такого важного, что нельзя позже обсудить?

Беверли вдруг хлопнула меня по руке.

— Питер, смотри!

Я развернулся как раз в тот момент, когда доктор Фрамлин вылетел из паба и бросился бежать по улице, держа наготове толстую палку длиной в половину своего роста. Следом выскочила его спутница. Она растерянно окликнула его. Я мчался изо всех сил, но понимал, что мне не удастся догнать доктора Фрамлина прежде, чем он достигнет своей цели.

Курьер не успел сделать ничего. Даже рук не успел поднять, чтобы заслониться, когда доктор Фрамлин с размаху ударил его палкой по плечу. Отпустив руль, рука дернулась и безвольно повисла. Велосипед покатился в сторону.

— На, получи! — заорал доктор, замахиваясь снова. — И чем больше, тем лучше!

Я ударил его в чувствительное место ниже пояса. Его повело вбок и вниз, а я чудом удержал равновесие. Послышалось дребезжание — велосипед свалился на асфальт. Потом перестук — это покатилась упавшая палка. Я попытался прижать доктора Фрамлина к тротуару, но он с невероятной силой ударил меня локтем в грудь, так что я аж задохнулся. Я схватил было его за ноги, но получил коленом в лицо и выругался от жуткой боли.

— Полиция! — вскричал я. — Прекратить сопротивление!

И он неожиданно затих.

— Спасибо, — сказал я, на мой взгляд, довольно вежливо. Начал подниматься на ноги, но тут внезапный и страшный удар в лицо бросил меня обратно на тротуар. Я даже не успел заметить замаха. В уличной драке тротуар всегда против тебя, независимо от серьезности твоих повреждений. Поэтому я перевернулся и снова попытался встать. В это время курьер поднял палку с тротуара и замахнулся на доктора Фрамлина. Доктор попытался увернуться, но не получилось — удар пришелся ему в предплечье. Он охнул от боли, покачнулся и упал.

А меня вдруг накрыла волна ярких ощущений. Я чувствовал эйфорию, возбуждение и подспудную ярость — все то, что ощущает толпа болельщиков на стадионе, когда любимая команда ведет мяч к воротам противника.

На этот раз мне довелось наблюдать «Диссимуло» в действии. Лицо курьера словно бы вздулось в нескольких местах, раздался отчетливый хруст ломающихся костей и зубов. Лицо вытянулось вперед, черты заострились. Рот исказил злобный оскал, а нос удлинился почти в два раза. Это не было, не могло быть настоящим человеческим лицом — такие встречаются только в страшных комиксах. Рот широко раскрылся, я увидел кровавое месиво, в которое превратились челюсти.

— Вот как надо! — взвизгнул он, снова поднимая палку.

Дубинка Лесли опустилась ему на затылок. Он пошатнулся, Лесли ударила снова. Издав булькающий звук, курьер рухнул рядом со мной. Я подполз и перевернул его на спину, но было поздно. Его лицо расползлось, словно намокшее папье-маше. Кожа вокруг носа и на подбородке разорвана, со лба свисает ее лоскут, широкий и окровавленный. Я пытался заставить себя сделать хоть что-нибудь, но на курсах первой помощи не учат, как поступать, когда человеческое лицо лопается и лоскутья кожи раскрываются во все стороны, словно лучи морской звезды.

Я осторожно подсунул ладонь под кусок кожи со лба. Он был влажный и неприятно теплый; я вздрогнул. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что надо хотя бы попытаться остановить кровотечение.

— Пустите меня! — закричал доктор Фрамлин. Обернувшись через плечо, я увидел, что Лесли уже надела на него наручники. — Отпустите! Я могу помочь ему.

Лесли в замешательстве смотрела на него.

— Лесли, — проговорил я. Она принялась расстегивать наручники.

Но было слишком поздно. Курьер внезапно напрягся, его спина выгнулась, и кровь, поднявшись по венам к шее и голове, фонтанами брызнула из-под пальцев, которыми я пытался свести вместе края разорванной кожи.

Доктор Фрамлин, доковыляв до лежащего курьера, прикоснулся двумя пальцами к его шее. Чуть сместил их и несильно нажал, пытаясь нащупать пульс. Но по лицу его я видел, что пульс отсутствует. В конце концов он покачал головой и велел мне убрать руку. Я послушался, и края кожи снова разъехались в разные стороны.

Кто-то закричал. Я на всякий случай проверил, что это не я. Потому что мне кричать хотелось безумно, но я помнил, что мы с Лесли представляем здесь полицию, а народу обычно очень не нравится, когда полицейские начинают истошно кричать. Ибо народ тогда начинает чувствовать, что общественным порядком в данный момент и не пахнет. Я поднялся на ноги и только тут заметил, что вокруг уже собралась толпа зевак.

— Леди и джентльмены, — громко проговорил я, — пожалуйста, отойдите, не мешайте работе полиции.

Толпа резко отхлынула. Немудрено — когда ты весь в крови, окружающие обычно реагируют именно так.