Айсис и Беверли подошли к трону, я следом за ними. Накануне я весь день инструктировал Беверли, но Айсис все равно показала ей пример — первая согнулась в глубоком поклоне, опустив голову. Беверли повторила. Батюшка Темза поймал мой взгляд, а затем медленным, величественным движением приложил руку к груди и вытянул вперед в римском приветствии. Потом встал с трона и взял Беверли за обе руки, заставляя подняться.

Он поприветствовал ее на непонятном мне языке, а затем расцеловал в обе щеки.

И воздух вдруг наполнился запахами яблоневого цвета и конского пота, коктейля «тизер» и старого резинового шланга. Повеяло пылью дорог, послышался детский смех. Все это вломилось в мое сознание настолько мощно, что я невольно пошатнулся и отступил назад. Жилистая рука тут же легла мне на плечо, и Оксли дружески хлопнул меня по спине, чуть не сломав пару позвонков.

— Ну, Питер, и вы это почувствовали? — спросил он. — Это наверняка начало чего-то нового, если только я не ошибся.

— Начало чего? — переспросил я.

— Понятия не имею, — отозвался Оксли. — Но что-то определенно витает в воздухе.

Я даже не мог разглядеть Беверли среди приближенных Отца Темзы. И Оксли повел меня прочь от толпы — знакомиться со вторым участником обмена. Эш оказался молодым человеком на полголовы выше меня, широкоплечим, светлоглазым, ясноликим и пустоголовым.

— Вы уже собрали вещи? — спросил я.

Эш кивнул, хлопнув по сумке, висевшей у него на бедре.

Айсис отделилась от толпы и подошла к нам, чтобы запечатлеть на моей щеке сестринский поцелуй и получить обещание непременно сводить ее в театр. Нынешним летом, ярким и пышным, это стало возможно. Лично я бы сразу после этого и уехал, но родные Эша прощались с ним еще добрые полчаса. Поэтому, когда мы собрались в путь, уже потихоньку начинало темнеть. По пути к машине я оглянулся и увидел, что подданные Отца Темзы развесили на ветках старого тиса фонари-молнии. Заиграли по крайней мере две скрипки, послышался влажный перестук — я думал, такой звук может исходить исключительно от стиральной доски. В неровном желтоватом свете двигались силуэты пляшущих людей. Звучала негромкая, зовущая музыка — как на любой вечеринке, где вас не ждут. Точно не скажу, но мне показалось, что среди танцующих мелькнула Беверли. Сердце сжалось от грусти.

— А в Лондоне бывают танцы? — поинтересовался Эш. Похоже, он нервничал, совсем как недавно Беверли.

— Еще как бывают, — ответил я.

Мы сели в «Ягуар» и двинулись по трассе А308 к М25 и дальше, к дому.

— А там пьют спиртное? — продолжал допытываться Эш. Он, похоже, очень четко расставил свои приоритеты.

— Вы когда-нибудь бывали в Лондоне? — спросил я.

— Нет, — ответил Эш. — Наш отец этого не одобряет.

— Тогда не волнуйтесь. По сути, там все так же, как в деревне, — сказал я. — Только народу больше.

Прежде всего я должен поблагодарить Эндрю Картмела за огромную поддержку. «Нет больше той любви, как если кто отдаст свой последний пятифунтовик ради друга своего». Не могу также обойти вниманием помощь Джеймса, еще одного Эндрю, а также Кейт и Джона. Позже, когда рукопись уже была готова, мне помогали еще два Джона (они же «Дер Менеджмент»), Джо из «Голланц» и Бетси из «Дель Рей». И наконец, я бы хотел поблагодарить всех сотрудников «Уотерстоун» в Ковент-Гардене, бывших и нынешних, за их постоянную поддержку, даже в те моменты, когда я практически доводил их до слез своим занудством.

Бен ААРОНОВИЧ,

Ковент-Гарден,

август 2010