чем успевает кто-либо из вампиров, сворачивая им шеи двумя быстрыми взмахами рук и в следующую секунду подлетая ко мне. Он обхватывает пальцами мою руку и помогает мне встать, стряхивая осколки тарелки и стекла с моих леггинсов.

— Ты в порядке? — спрашивает он меня тихим голосом.

— Да. — хриплю я, глядя на всех наблюдающих за нами вампиров и людей.

Женщина, за стол которой меня бросили, плачет. Ее парень обнимает ее и смотрит на меня так, словно я просила, чтобы на меня напал вампир.

Подходит официант и начинает убираться, а затем подходит мужчина в красивом костюме, кивает Грейсону и направляется к паре.

— Я хочу возмещение… — слышу я, как мужчина начинает, но не улавливаю остальную часть того, что он говорит.

— Давай поднимем тебя наверх.

Я киваю и позволяю ему вывести меня из ресторана.

— Подожди, моя еда.

— Я принесу тебе новую еду, Деми. Нам пора идти, у тебя повсюду кровь.

Когда я опускаю взгляд на свою руку, я вижу, что на самом деле вся в крови. Рана на моей руке глубокая, и кровь капает на кафельный пол. Грейсон торопит меня к лифту.

— Куда мы идем?

— К Маттео. — говорит он, оглядываясь через плечо.

Несколько посетителей вышли из ресторана. Судя по их черным глазам и острым зубам, я готова поспорить, что они вампиры.

— Что с ними не так?

Грейсон вздыхает.

— Давай, ты, кусок дерьма.

Он полностью игнорирует мой вопрос, вместо этого ворча о медленном лифте, в то время как вампиры продолжают приближаться.

— Грейсон, — шепчу я. — Они приближаются.

Лифт звенит. Грейсон пихает меня себе за спину. Когда двери открываются, я практически вбегаю внутрь. Грейсон следует за мной и нажимает кнопку закрытия двери. Я слышу, как они приближаются, их ботинки стучат по кафелю.

Двери не закрываются.

— Блять. — Грейсон снова нажимает кнопку.

Я резко выдыхаю, когда они, наконец, начинают закрываться. Прежде чем они закрываются, внутрь вбегает женщина-вампир.

— Привет. — говорит она мне с клыкастой усмешкой, полностью игнорируя Грейсона.

Он сворачивает ей шею прежде, чем она успевает прикоснуться ко мне. Я облегченно вздыхаю, держась за грудь и уставившись на теперь уже мертвого вампира-нежить.

— Что это, черт возьми, было? — спрашивает он, строго глядя на меня.

— Я была голодна. Никто не пришел ко мне на ужин, поэтому я пошла в ресторан. Я занималась своими делами со своим маленьким фетом, когда из ниоткуда эти вампиры начали вмешиваться.

— Маленький фет? — улыбка пробивается сквозь его хмурый вид. — Что случилось?

Я подробно объясняю, как вампиры не поняли намека и как этот мудак пытался применить ко мне принуждение.

— Значит, ты пырнула его ножом?

Вздохнув, я прислоняюсь к стене лифта, пока мы направляемся к пентхаусу.

— Я не ожидаю, что ты поймешь, почему я это сделала. Он перешел черту, пытаясь принудить меня.

Грейсон отводит от меня взгляд и смотрит в маленькую щель между дверями. Его брови сурово опускаются.

— Что? — я спрашиваю.

— Но это не сработало, не так ли? Принуждение?

В какой-то момент я подумываю солгать, но я уже сказала слишком много, и его нелегко обмануть.

— Нет. — наконец признаюсь я.

Он хмурится.

— Ты понимаешь, что ты натворила, тигрица? — вопрос Грейсона не носит обвинительного характера, он почти грустный или жалостливый.

По правде говоря, нет, я не знаю, что я сделала. Какой ущерб я могла причинить сегодня вечером? Сожалеет ли Маттео, что сохранил мне жизнь, и убьет ли меня сейчас?

Глава 18

Деми

Пентхаус стоит в пять раз дороже, чем дом моих родителей. Одни только мраморные полы, вероятно, дороже новой машины. Белые нити струятся по темному ониксу, придавая полу глубину и объем.

Грейсон входит в фойе — у кого есть фойе? — и ждет, что я последую за ним. У меня слабое сердце, моему бедному органу не было покоя между нападением и тем, как меня доставили к боссу. Я прикусываю губу и думаю, смогу ли я нажать кнопку, чтобы закрыть двери, прежде чем он сможет присоединиться ко мне.

У меня больше нет складного ножа.

Вампир, лежащий у моих ног, начинает шевелиться, и внезапно я принимаю решение. Лучше враг, которого ты вроде как знаешь, чем тот, которого ты не знаешь. Я выхожу прямо перед тем, как лифт закрывается и двигатель начинает гудеть при спуске.

— Сюда. — говорит он.

Он поворачивается ко мне спиной, глупый вампир, и проходит через фойе и дальше по коридору направо. На изысканном столике рядом со мной стоит ваза с белыми розами, которые довольно красивы. Я хватаю ее и спешу за Грейсоном. Коридор ведет в большую гостиную, и он инстинктивно сворачивает в нее, не обращая внимания и глядя на свой телефон. Я открываю дверь и поднимаю вазу.

Сильная рука сжимает мое запястье. Я издаю недостойный писк, и ваза выпадает у меня из рук и разбивается вдребезги о мрамор. Грейсон поворачивается на каблуках, все еще глядя на свой телефон, и вздыхает.

— Я начинаю думать, что я тебе не нравлюсь, тигрица.

Я игнорирую его комментарий и смотрю в такие темные глаза, что не могу понять, где заканчивается граница зрачка и начинается радужная оболочка. Они держат меня в плену, и вся борьба покидает мое тело, когда он говорит:

— Расслабься.

Сопротивление не вариант, не так, как это было с вампиром в ресторане. Я упаду на колени и проползу по зазубренному стеклу, если он попросит меня об этом. Одного этого достаточно, чтобы напугать меня. Он вторгается в мое пространство и подносит мою руку к своему рту. Его язык высовывается, чтобы лизнуть мою окровавленную ладонь.

— Ей больно. — говорит он, не сводя с меня глаз.

Я не могу отвести взгляд, даже чтобы посмотреть на свою кровь, покрывающую уголок его рта, или взглянуть на Грейсона в поисках помощи. Он приводит меня в восторг, и я не совсем уверена, почему я с самого начала разозлилась.

— Что случилось, Деметрия? — его вопрос насмешлив, и в его глазах мелькает злоба. Его губы изгибаются, и он снова облизывает мою ладонь, прежде чем сомкнуть губы на моей ране и пустить из нее еще больше крови.

Я хнычу, когда мои колени подгибаются, а соски твердеют.

Его смешок касается моей кожи, и он кладет мою окровавленную ладонь себе на шею. Затем он кладет другую руку мне на бедро, чтобы притянуть меня к себе, останавливаясь, когда я прижимаюсь к нему.

Мое дыхание прерывается.

— Ты не собираешься попытаться сразиться со