знаю, как так вышло, может, где-то в самой далекой глубине души я был романтиком и во мне жила жажда странствий, но путешествовать и исследовать этот новый для меня мир мне понравилось. Правда, приходилось быть очень осторожным, до невменяемости, но с моей разыгравшейся паранойей это было достаточно просто сделать.

Ну и к тому же надо было соблюдать определенные правила. И главное из них гласило: не лезь, куда не следует. А, ну и еще, полный отказ от магии.

Магия тут как магнит. На нее реагирует всё и все. Хотя, конечно, можно было пользоваться своим способом маскировки, что позволял скрыть магическую активность. Но и это была не панацея.

Практически все живые монстры и многие растения замечали и подобные вещи.

Так что в этом мире мне пришлось в полной мере воспользоваться теми знаниями, что достались мне из баз по выживанию. Ну и теми возможностями, что позволяли реализовать Пандора и Ведунья. Кстати, скрыт, похоже, полностью относился к пси-способностям, которые тут вполне работали, и ими можно было безбоязненно пользоваться.

Их не замечали как маги в мире Ареана, так и местные монстры, живность и прочие. А последние были еще более чувствительны к любым манипуляциям с магическими энергиями.

Только вот особой нужды в этом не было. Хотя нет, был один случай, когда я, чтобы не влезать в разборки с целой стаей этих чертовых птах, местных крылатых пираний, просто внушил всей стае, что я один из оказавшихся на поляне камней, и спокойно прошел через открытое пространство.

А то местные монстры не только же на магию реагировали, но они доверяли и своему зрению, слуху, осязанию и прочим органам чувств, которые позволяли им обнаружить свою жертву.

Так что мне с тем Горынычем в храме еще, как говорится, повезло. Ведь он-то как раз был полностью магическим созданием и реагировал именно на свои способности, которым больше всего доверял.

А вот воспользуйся он для моего обнаружения обычным зрением, и я бы вряд ли смог от него скрыться. Стоял-то я у него прямо перед носом.

В общем, приходилось, как я уже и говорил, соблюдать элементарную осторожность и как можно меньше подставляться, не давая лишнего шанса расправиться со мной окружающему как животному, так растительному миру. И, что не менее важно, после того, как я оказался здесь, не дать точно такого же шанса всему тому, в чем нельзя было заметить хоть каких-то проблесков жизни. А это относилось ко всему неживому миру.

Вот так я и пробирался дальше.

Теперь меня окружал лес, который с удалением от исследовательской станции все больше стал смахивать на какую-то странную смесь джунглей и нашей хвойной и непролазной тайги, только вот все деревья тут были ну очень уж большими и толстыми гигантами. И как следствие, буреломы, образованные поваленными стволами, заросшие мхом и всякими растениями, да еще и оплетенные лианами, оказались гораздо более непроходимы, чем можно было ожидать. И поэтому на их преодоление тратилось очень много времени.

Ну а потом я вышел на окраину болота. Здесь к непролазному бурелому прибавились еще и вода, хлюпающая под ногами, липкая грязь и куча мошкары, готовая сожрать любого.

И это я говорю во вполне прямом смысле.

Сам видел, как буквально в считаные секунды эти вроде мелкие букашки объели тельце какого-то зверька, похожего на крупного бобра, который вынырнул из болота. Как они его заметили, я не понял, но есть подозрение, что ориентировались они на небольшой магический выброс, когда тот постарался и сам схватить что-то под поверхностью болота. Именно в этот момент рой мошек и накинулся на «бобра», а уже в следующую секунду я увидел только его застывший скелет.

Так что тут я уже по проверенной схеме воспользовался один раз сработавшим пси-внушением. Так было проще отделаться от бесконечных миллиардов роев микроскопической мошкары, кружащей вокруг.

Ну, а дальше мне крупно повезло, и я обогнул, вернее, перебрался через оставшуюся часть болота достаточно быстро.

Стоило пройти лишь где-то еще треть пути по его границе, и я достиг дальнего края этой заболоченной местности, который оказался сплошной зоной стабильного портального перехода, а потому дальше я пересек его всего за один «прыжок».

Так вот и получилось, что сейчас я двигался уже точно в сторону обнаруженного небольшого склада, где по той информации, которую мы вытащили из астрала, можно было найти не один, а целых два вполне исправных летательных аппарата.

* * *

Мир не известен. Местность – где-то на территории леса. Стоянка. Три дня спустя

Ну как двигался, если быть точнее, то сейчас я подыскивал себе место для ночлега.

И это еще одна из проблем. Спать приходилось вполглаза и вполуха, постоянно контролируя окружающее пространство. Конечно, я использовал подсказки нейросети, но тут они полноценно не работали, так же как в любом другом месте, например, на той же Ареане.

И опять все упиралось в астрал, вернее, как раз-таки в отсутствие прямого доступа к нему.

Я и не предполагал, как много у нас завязано на связь с ним, хоть мы этого самого прямого подключения к нему в реальной жизни и не ощущаем.

«Ну что за странный мир?» – в который уже раз подивился я.

Как-то не подумал я о том, чтобы побольше накопать информации по истории того места, где оказался, когда была такая возможность, ну а сейчас уже поздно об этом вспоминать. Хорошо, хоть додумался на всякий случай скачать координаты точек, где у меня была бы возможность в будущем, если окажусь поблизости, получить доступ к астралу и подключиться к нему.

Но это я так, отвлекся.

А вспомнил я об астрале потому, что и нейросеть без моего полноценного доступа к нему работала со значительными погрешностями и приближениями.

И если в одно время Ведунья давала, например, прогнозное время безопасного нахождения в той или иной местности на ближайшие несколько часов, то буквально в следующее мгновение это время могло сократиться до долей секунд.

И в основном на эти изменения влияли различные внешние факторы.

Так что для большей надежности нейросеть в дополнение начала просчитывать всевозможные вероятности возникновения того или иного события, подключив для этого все наши аналитические возможности и биокомпьютер с остальными модулями.

Учитывалось все, начиная от ландшафта и местности вокруг, визуального осмотра, моего восприятия, данных, полученных от всех видов сканирования, до таких эмпирических величин, как порыв ветра, который сюда мог случайно занести семена того или иного растения или притащить рой каких-нибудь местных мошек. Что в