В дальнем углу Рик приметил Дэймона Раньона:[92]тот накачивался виски и, не отрываясь от стакана, болтал с двумя куколками. Раньон любил околачиваться на пограничье гангстерского мира и в рассказах своих воспевал бандитов как колоритных парней с золотыми сердцами. На деле же относительно хорошие среди них — семейные люди вроде Горовица, а плохие — садисты и убийцы типа Салуччи и Тик-Така. В мире гангстеров золото если и есть, то лишь самоварное.

Лоис была в восторге. Соломон ни за что не разрешил бы ей прийти сюда, и Рик мысленно уже объяснялся с боссом на случай, если до такого дойдет. Но он видел блеск в глазах Лоис и понимал, что поступил правильно, приведя ее к «Ректору». Кругом — роскошная жизнь того сорта, о каком мечтает эта девушка; за вычетом гангстеров — именно та жизнь, о какой мечтает для Лоис ее отец.

— Кажется, пристроиться негде, — заметила Лоис.

— Первое правило ресторанов, — сказал ей Рик, — если очень захотеть, свободный столик найдется всегда. — Он помахал метрдотелю. — Ну вот если бы сюда вдруг вошел президент Соединенных Штатов, ему бы нашли столик, правда? Что ж, президент здесь! — Рик припечатал к ладони двадцатидолларовую банкноту и сунул ее метрдотелю, здороваясь. — Эндрю Джексон, — прошептал он на ухо Лоис, когда их вели к столу. — Помогает безотказно.

Тут Рик заметил самого Диона О'Ханлона — тот угощал друзей за своим обычным столиком у задней стены неподалеку от кухни.

Рассказывали, что в молодости О'Ханлона однажды заманили в засаду в ресторане и, не успел он выхватить ни одного из трех пистолетов, что всегда лежали в особых карманах его сшитых на заказ костюмов, как в него уже выпустили одиннадцать пуль. Дион, впрочем, выжил; трое ребят, что пытались его продырявить, умерли в течение недели. С тех пор О'Ханлон никогда не показывался на людях без группы прикрытия и всегда держал в поле зрения удобный путь к отступлению. Дион О'Ханлон — Гудини среди гангстеров.

Вид его загипнотизировал Рика. До сих пор он наблюдал О'Ханлона только на случайных газетных фотографиях — ирландец не хотел светиться в газетах, и боязливые репортеры с радостью повиновались, — но Рик понял, кто перед ним. Все равно что столкнуться лицом к лицу с Сатаной.

— Шампанское, — приказал Рик зависшему над столиком официанту. Сегодня у него особый вечер.

— Шампанское! — воскликнула Лоис. — По какому случаю?

— Скажу, когда принесут, — ответил Рик.

О'Ханлон — невысокий, живой, щегольски одетый человек, выпирал из смокинга, как небольшой ледник. Поскольку в мире гангстеров никого не было выше его, ирландец головы не обнажил: федора косо надвинута на левый глаз. Но Рик знал: О'Ханлон замечает все, достойное внимания. Мысленно Рик сравнивал блеск О'Ханлона с пролетарской помятостью Соломона и пытался разобраться, что ему больше по нраву. Долго думать не пришлось.

К О'Ханлону приставал Уолтер Уинчелл:[93]

— Я нарыл грязи, да какой первосортной! — Он кричал так громко, что его слышал весь зал, но О'Ханлон едва обращал на писаку внимания, очевидно предпочитая разговор с красавчиком-блондином в вечернем костюме. Сплошная университетская спесь, подумал Рик; таких субъектов он ненавидел с первого взгляда.

Вдруг О'Ханлон поднялся.

— Добрый вечер, Мэй, — сказал он, приподнимая шляпу. — Потом обернулся к Уинчеллу. — Уолтер, не могли бы вы на время оставить нас?

Уинчелл смылся, а тем временем сама Мэй Уэст[94]проплыла между столиками, как умела только она. Уселась подле гангстера и зашептала ему на ухо — всякую милую чепуху, решил Рик. В Нью-Йорке все знали, что когда-то эти двое были парой.

— Смотри! — воскликнула Лоис. — Это Мэй Уэст!

Рик созерцал чудо Мэй Уэст и тут заметил, что О'Ханлон бросил взгляд на него самого и кивнул кому-то за спиной. Краткий, резкий жест, почти неуловимый, если не выглядывать его нарочно.

Две секунды спустя Рик почувствовал руку у себя на плече. Не дружескую руку, не «Привет, старик!», а просто руку — она легла на Рика, будто на фонарный столб. Рик повернул голову и увидел, что рука принадлежит невысокому человеку, примерно того же роста и сложения, что и О'Ханлон, только еще глаже. Рик не слышал, как человек подошел, однако тот уже стоял рядом. Скользил, как танцор, плавно и бесшумно.

Рик знал, кто это: Джордж Рафт, модный клубный танцор, которого О'Ханлон превращает в голливудскую кинозвезду. В каком-то гангстерском кино под названием «Лицо со шрамом».[95]

— Мистер О'Ханлон приветствует вас и приглашает присоединиться к нему за его столиком, — сказал Рафт.

— Кто это — мистер О'Ханлон? — невинно спросила Лоис.

— Это тот джентльмен с мисс Уэст, — ответил Рафт.

Лоис спорхнула со стула, не успел Рик ответить.

— Шустрая у вас девчонка, — тихо заметил Рафт, когда они с Риком шли следом.

О'Ханлон встал и изящно поклонился.

— Это честь и редкое удовольствие в такой славный вечер приветствовать за своим столом дочь моего драгоценного делового партнера, — сказал он. Лоис протянула руку, и О'Ханлон принял ее и прижал к губам. — Прошу, садитесь, мисс Горовиц, — предложил он. Хотя интонации у него были ирландские, в речи слышался слабый английский акцент — память юности, прошедшей в промышленных городах Англии, где его родители вкалывали на переезд в Америку. — И вы, мистер Бэлин. Я много слышал о вас и очень рад знакомству. — О'Ханлон щелкнул пальцами, и рядом тут же возник старший официант. — Шампанское, пожалуйста.

— Мы уже заказали тоже, — сказала Лоис.

— Мисс, я ни за что не позволю такой милой юной леди пить обычное шампанское, — сказал О'Ханлон. — Как человек, который немножко смыслит в торговле спиртным, я держу тут свой небольшой запас, как раз для таких моментов. — Его губы растянулись в безрадостной улыбке, не обнажившей зубов. — Вы, конечно, знаете мисс Мэй Уэст и мистера Джорджа Рафта, — сказал О'Ханлон, будто они, разумеется, должны знать. — Позвольте представить мисс Лоис Горовиц и мистера Ицика Бэлина, соответственно, дочь и протеже моего уважаемого компаньона Соломона Горовица из Гарлема и Бронкса.