– Я нарушила твои дурацкие правила? Извини. – Эра отдернула руку. – Честно, не хотела обидеть.

– Ничего, – улыбнулся Хен Мин и наклонил голову, чтобы ей удобнее было трепать волосы.

Но Эра отвернулась:

– Это… из-за Ири, да? Из-за нее?

Хен Мин промолчал. В день, когда он узнал, что ее больше нет, он сам отрезал себе волосы. Сейчас они, заплетенные в косу, лежали в ларце. Он доставал его, когда становилось совсем плохо, и перебирал пряди, вспоминая.

– Извини. Опять лезу не в свое дело. Как всегда.

Хен Мин улыбнулся и провел кончиками пальцев по отросшим волосам Эры:

– Это ведь тоже… из-за нее?

– Ей нравилось. Но я никогда не прислушивалась к ее желаниям.

Это было неправдой. Но рассказывать, как он злился, когда Ирида бежала со своими бедами к сестре, а не к нему, не стал.

– Не вини себя. Эра, ты…

– Не вини? А кого я должна винить, скажи? Я была там, я слышала мелодию, я вошла в резонанс со всей Гаммой… и с этим ублюдком тоже. И знаешь что? Я почувствовала неладное. Я должна была успеть!

– Это не твоя вина, – только и смог повторить Хен Мин.

– «Не твоя вина», «не вини себя», «ты ничего не смогла бы сделать»… вы все так говорите. Но я-то знаю! Я должна была бросить этих ктулху к чертовой матери и спасать сестру!

– Тогда погибли бы все. И твой отряд, и Ири, и ты… Эра…

Хен Мин запнулся, заглянув в ее глаза. Бездонные озера боли. И вместо того, чтобы переубеждать, он обхватил ее за плечи и притянул к себе. Он знал, что сотни раскаленных иголок вонзились в ее тело под бинтами, но сейчас это было не важно:

– Эра, пожалуйста, хоть раз… не сдерживайся!

Она никогда не плакала. В отличие от сестры. И теперь прошло немало времени, пока слезы нашли дорогу из глаз. Эра рыдала в голос, захлебывалась криком, а Хен Мин молчал, крепко сжимая ее в объятиях, стараясь хоть немного контролировать истерику, удержать, не дать упасть на землю. Он сжимал все сильнее, и боль в ранах немного отрезвляла, не давая скатиться в безумие.

– Тише, тише… – Он гладил Эру по голове, помогая успокоиться.

А она, обессилев, всхлипывала, не в силах удержать слезы.

– Агасси, пора принимать лекарство! – нарушил уединение голос сиделки.

Эра мгновенно успокоилась и отвернулась, вытирая слезы. Хен Мин недовольно поморщился – девушка не привыкла показывать слабость перед другими. Она и ему-то не полностью доверяла.

– Оставьте. Я прослежу, чтобы она все выпила.

Женщина поставила поднос на каменный стол и оставила хозяина наедине с гостьей.

– Давай свое лекарство! – всхлипнула Эра.

– Повернись! Эра, это нормально – плакать. Даже для мужчины. А ты…

– А я – Прима.

О недавней истерике напоминали только покрасневшие глаза. Эра, не морщась, проглотила горький настой и сообщила:

– Я устала.

– Тогда пойдем в дом. Тебе правда надо отдохнуть.

Девушка без возражений приняла протянутую руку и, тяжело опираясь на Хен Мина, заковыляла к дверям. Ученики, занимающиеся во внутреннем дворе, старательно отводили глаза, стараясь не привлекать внимания.

– Хен Мин, – тихо поинтересовалась Эра, усаживаясь на кровать, – скажи, ты ведь теперь Мастер?

Хен Мин долго молчал, но все же ответил:

– Да. Отец умер около года назад.

– Почему ты не сообщил? – Эра не двигалась, даже отвернулась от собеседника, но голос дрожал.

– До нас ли тебе было? Ирида, Прорывы…

– Хен Мин… Если ты хочешь, чтобы я и дальше звала тебя старшим братом, никогда так больше не делай. Слышишь?

– Не буду.

Он протянул руку, чтобы коснуться напряженной спины, но пальцы сжались в кулак, так и не осмелившись дотронуться до плотной ткани куртки.

– Тебе волосы не мешают?

– Что? – не сразу поддержала смену темы Эра. – Да, но заколки…

– Так лучше?

Прежде чем Эра смогла возразить, пряди, падавшие на глаза, оказались подхвачены белой хризантемой.

– Ты считаешь, все так плохо, что мне надо носить цветы в волосах? – рассмеялась Эра.

– Ириде было плевать, кем ее посчитают.

– Она всегда делала что хотела. – Эра сняла заколку и провела по цветку ладонью. – И мы были не против.

Хен Мин грустно улыбнулся. Он хорошо помнил, как подхватывал девушку, которая теряла сознание от слишком интенсивной дыхательной гимнастики. От просьб сбавить темпы Ирида отмахивалась, продолжая доводить себя бесчисленными упражнениями. И даже когда от постоянного напряжения стала терять зрение, не прекратила. Слишком боялась, что из-за ее неумения в бою погибнет сестра. И взяла с Хен Мина обещание, что Эра никогда не узнает причину ее слепоты.

– Ты не устала?

– Нет. Разрешишь по Школе побродить?

– Вместе пойдем. Тут многое изменилось.

– Я вижу. – Эра остановилась перед пнями, вкопанными в землю. – Их больше стало?

– Рисунок «дорожки» тоже поменялся. Видишь?

Ряды деревянных чушек завивались спиралями, смыкались в круги, вились пунктирной змейкой…

– И высоту поменял…

Прямо перед Эрой вздымались в небо столбы. Толстые у основания, они сужались к вершине.

– Зачем? Это опасно. И вон то…

На высоте двух метров между столбами болталось на веревках бревно. На нем отчаянно балансировали одетые в черную одежду юноши.

– Если человек действительно хочет стать Мастером…

– Оппа, – перебила Эра, – ты изменил традициям?

– Конечно, нет! – Хен Мин выглядел так, словно она его в преступлении обвинила. – Я только слегка изменил…

– Этапы подготовки. Оппа, использовать технику хвальджанганги на такой высоте очень опасно для ученика!

Словно в подтверждение ее правоты один из юношей, попытавшись оттолкнуться от высокого столба, рухнул вниз. Песок, в котором ноги вязли выше щиколотки, немного смягчил удар, но упавший некоторое время лежал, приводя дыхание в порядок.

– В бою у них не будет поблажек. Эра, ты знаешь, что такое настоящий бой…

– Стоп! Остановись. Хен Мин… Ты что пытаешься мне сейчас сказать? Ты готовишь этих детей… – Догадка заставила Эру задохнуться от ужаса.

– Они уже не дети. Сколько было вам с Ири, когда вы сдержали первый Прорыв?

– Не смей сравнивать! Мы были Дуэтом, нас готовили к этому с детства… А они… – Эра вдруг поймала заинтересованно-удивленные взгляды учеников и сменила тему: – Давай поговорим в другом месте.