«У Русанны побольше ума, чем у остальных», – решил Сай. Она бралась за любую работу, только бы скопить деньжат, и все время их пересчитывала. Сай знал, что она хранит сбережения в коробке с гигиеническими прокладками – уж туда отец точно никогда не сунет нос. А так как Сай от души желал ей поскорее покинуть Инносенс, то никому и не говорил об этой тайне.

Сай тоже всегда мечтал убраться отсюда и был уверен, что сделает это в тот самый момент, когда получит в руки аттестат об окончании средней школы. Жаль только, что шансов поступить в колледж у него никаких. У Сая был острый, жадный до знаний ум, и это обстоятельство он переживал довольно болезненно. Однако, будучи прагматиком, он принимал вещи такими, как они есть.

– Привет! – Джим Марч тоже украдкой скользнул за магазин. Это был высокий, компанейский темнокожий парнишка, в воскресном костюме, как и Сай. – Что поделываешь?

– Да вот, курю, а ты?

– Так, ничего.

Они давно и хорошо знали друг друга, и молчать им было легко.

– Чертовски здорово, что завязали со школой, – сказал после долгой паузы Джим.

– Ага. – Сай был слишком стеснителен, чтобы признаваться в своей любви к учебе. – Теперь впереди целое лето. – Саю оно казалось бесконечным.

– Работать собираешься? Сай пожал плечами:

– Да где же ее найти, работу?

Джим аккуратно свернул свой ярко-красный галстук и сунул его в карман.

– Мой папаша делает кое-что для этой мисс Уэверли. – Из вежливости Джим не упомянул, что его отец вставляет стекла, которые выбил отец Сая. – И будет заново красить весь дом. Я уже начал помогать.

– Ну, ты на этом разбогатеешь!

– А что? – Джим ухмыльнулся и принялся чертить ботинком узоры в пыли. – Я уже заработал два доллара.

– Ровно на два больше, чем имеется у меня.

Джим вытянул губы трубочкой и бросил на него лукавый взгляд.

Предполагалось, что они не могут и не должны дружить, но они все-таки дружили – потихоньку от всех.

– Я слышал, что Лонгстриты набирают народ на полевые работы.

Сай крякнул и передал Джиму недокуренную сигарету.

– Да мой папаша шкуру с меня спустит, если я только близко подойду к «Сладким Водам»!

– Да уж, наверное…

«Но отец в тюрьме, – припомнил Сай. – А если я буду работать, то, как Русанна, смогу начать копить».

– Ты точно знаешь, что они нанимают работников?

– Так я слышал. Кстати, мисс Делла продает сейчас свои пироги. Можешь у нее спросить. – Он улыбнулся. – У них там есть один, лимонный… Вдруг продаст за два доллара? Тогда можно бы слинять на Гусиный ручей, половить сомиков.

– Конечно, можно! – Сай взглянул на приятеля и тоже улыбнулся. Улыбка у него была на удивление кроткая и добродушная. – Я, так и быть, помогу тебе управиться с пирогом, не то тебя стошнит.

Пока мальчики вели переговоры о пироге, а женщины демонстрировали воскресные платья, Такер валялся на постели в блаженной полудреме.

Он любил воскресенья. В доме было тихо, как в могиле, потому что Делла уезжала в город, а все остальные не торопились вставать.

Услышав, как подъехала машина, Такер повернулся на другой бок. Движение причинило боль: все еще давали себя знать полученные ушибы.

Когда раздался стук в парадную дверь, он тихонько выругался и решил притвориться спящим, предоставив все хлопоты Джози или Дуэйну. Но комната Джози была на другой стороне дома, а Дуэйн, наверное, в таком же бессознательном состоянии, как вчера вечером, когда Такер приволок его домой с озера.

– Убирайтесь вы все к черту!

На счастье, стук прекратился, и он уютно зарылся головой в подушку, желая снова забыться в дремоте. Но прежде чем он успел порадоваться такой удаче, внизу, под окном, раздался голос Берка:

– Такер, выходи, я знаю, что ты дома. У меня есть к тебе разговор. Проклятье, Тэк, это же важно!

– Всегда все у тебя чертовски важно, – пробормотал Такер, вытаскивая себя из постели. И сразу же заболели все ушибленные места, ожили заботы и неприятности. Злой и голый, он распахнул двери террасы.

– Господи помилуй! – Берк вынул изо рта сигарету и долгим внимательным взглядом окинул его тело. Оно все было черно-сине-желтое. – Здорово же он тебя отделал, сынок.

– Неужели ты проделал столь длинный путь и разбудил меня только затем, чтобы сделать это потрясающее заявление?

– Выходи, и я объясню, зачем приехал. Только сначала оденься, иначе я арестую тебя за появление в непристойном виде.

– Слушаюсь, шериф.

Такер, спотыкаясь, поднялся в спальню, с сожалением посмотрел на смятые простыни, схватил подвернувшиеся под руку бумажные полосатые брюки и темные очки. По его мнению, без них нельзя было чувствовать себя полностью одетым.

– Даже чашки кофе выпить не успел, черт возьми! – проворчал он, выходя на порог.

Берк сидел в качалке. По тому, как блестели ботинки и топорщилась накрахмаленная рубашка, было ясно, что он явился прямо из конторы.

– Сожалею, что так рано поднял тебя. Ведь сейчас, наверное, только начало первого.

– Дай сигарету, ублюдок.

Берк с готовностью протянул сигарету и подождал, пока Такер не покончит с обычным ритуалом.

– Неужели ты действительно думаешь, что, укорачивая их, быстрее бросишь курить?

– Постепенно брошу.

Такер с наслаждением затянулся, почувствовал себя гораздо лучше и сел на ступеньки крыльца.

– Так что тебе от меня надо?

Берк, хмурясь, взглянул на пионы, которые Такер уже пытался как-то привести в порядок.

– Я видел сегодня этого доктора Рубинстайна. Он завтракал в «Болтай, но жуй» и махнул мне, чтобы я зашел.

– Гммм…

Эта информация заставила Такера тоже подумать о завтраке. Может, удастся упросить Деллу, чтобы она изжарила немного блинчиков?

– Он хотел кое-что мне сообщить – наверное, чтобы насолить Бернсу. Мне Бернс тоже не слишком нравится: очень уж официально держится и хозяйничает у меня в конторе, как у себя дома.

– Выражаю тебе свое сочувствие. А теперь мне можно пойти досыпать?

– Такер, это касается Эдды Лу.

Берк потеребил шерифскую повязку на рукаве. Он понимал, что нарушает профессиональный долг, сообщая Такеру какую бы то ни было информацию. Особенно если учесть, что агент из Бюро расследований все еще держит его на подозрении. Но некоторые обстоятельства, а главное – некоторые отношения заставляют порой нарушать закон.

– Ребенка не было, Тэк.

– А?

Берк вздохнул.