в церкви занятия по катехизису, – сказала она наконец. – Может, поедете с Адрией прямо туда?

– А вещи из шкафчиков нам забрать? – спросила я. Я уже тогда знала, что, если Эйми уйдет, я уйду за ней следом. Но от этого мне было грустно, потому что пришлось бы расстаться со всеми подругами в Bannon. Это был единственный зал, который мы с Адрией знали.

Мама повела себя, как всегда, разумно.

– Оставьте пока все как есть, – ответила она. – Нет нужды разводить драму. Просто скажите Томасу, что я вам велела ехать в церковь. Позднее мы все обсудим.

Сообщив Томасу, что уезжаем, мы с Адрией поехали на моей машине на урок катехизиса. Глаза у нас обеих были красные. Когда священник попросил меня прочитать отрывок из Библии моей группе, я внезапно опять начала плакать. Адрия, увидев меня в слезах, разрыдалась тоже.

– Что у вас случилось? – спросил священник. Он никогда не видел нас с сестрой такими расстроенными. Обычно мы наоборот веселились.

Я покачала головой:

– Мне нельзя об этом рассказывать.

– Тогда, может, вам лучше выйти на воздух? – предложил он.

Остаток занятия по катехизису мы с Адрией провели в моей машине на парковке у церкви. Мы не разговаривали: просто сидели и прокручивали в головах разные сценарии развития событий, гадая, что будет дальше.

Вернувшись домой, мы узнали, что мама провела остаток дня у Эйми, и они с ней поговорили. Эйми сказала, что уходит из Bannon и будет искать другой зал. Она надеялась, что наша семья последует за ней.

Мама даже не спросила Эйми о причинах ухода. Она не собиралась копаться в подробностях конфликта между Эйми и Томасом. Мама знала, что Эйми работала в Bannon почти двадцать лет. Она пришла туда в 1997, в год моего рождения; работая там, вышла замуж и родила троих детей. Мама поняла, что, если Эйми решила уйти, у нее должны быть веские причины. Вместо того чтобы расспрашивать о них, мама подняла единственный вопрос, который напрямую касался нашей семьи, – оставаться нам с Адрией в Bannon или переходить следом за Эйми в новый зал.

– Дело не только в том, что думаем мы с Роном, – объяснила она Эйми. – А еще и в том, захотят ли девочки пойти за тобой. Пусть они сами делают выбор.

Потом мама спросила:

– И куда ты пойдешь?

– Еще не знаю, – призналась Эйми. – Все произошло внезапно, плана у меня нет. Я хотела сначала обсудить это с вами.

Сейчас мама шутит, что в тот день, видимо, на время утратила рассудок, потому что у нее изо рта вдруг вылетели следующие слова:

– А может, построим свой собственный зал?

Эйми уставилась на нее.

– Тогда у Симоны и Адрии будет безопасная и отлично экипированная тренировочная база и им не придется переходить с места на место. Я совсем не хочу, чтобы они скакали из зала в зал.

Мама говорит, что идея пришла к ней совершенно внезапно, но по мере рассмотрения казалась все более и более удачной. В тот вечер у Эйми они с восторгом принялись обсуждать, как это лучше сделать.

– Сколько нам понадобится земли? – спросила мама, размышляя вслух. – Гектара полтора? Хорошо, – она уже открывала свой ноутбук, – давай посмотрим, что есть в продаже.

В тот же день, пока мы с Адрией обливались слезами на парковке у церкви, мама созвонилась с агентами и договорилась о просмотре нескольких участков поблизости. Она обошла часть из них, и тут агент предложил ей еще один, как раз полтора гектара, неподалеку от нашего дома.

– Идеально, – сказала мама. Отец на той неделе уехал на футбольный матч в Детройт, поэтому в субботу мама позвонила ему и рассказала про свой безумный план.

– Рон, мы строим собственный зал, – сообщила она, а потом изложила подробности истории. В понедельник, когда папа вернулся, мама показала ему участок. Два дня спустя они подписали договор о покупке.

К этому времени мама уже сказала нам с Адрией, что Эйми действительно увольняется из Bannon. Мама спросила, как мы хотим поступить. Адрия решила, что закончит сезон на восьмом уровне в Bannon, прежде чем переходить в другой зал, но я точно знала, что последую за Эйми повсюду. В то же время мне хотелось закончить неделю в Bannon, чтобы нормально со всеми попрощаться. Я многому научилась у своих тренеров и подруг по команде и была им всем очень признательна.

Тем не менее я знала, что хочу уйти с Эйми. Она всегда помогала мне смотреть на ситуацию в перспективе. В отличие от других тренеров, про которых я слышала, Эйми не пыталась контролировать мое питание и не следила пристально за моим весом; она просто советовала питаться правильно и всегда прислушиваться к тому, чего просит мой организм. Она знала, что мои родители и так придерживаются здорового питания у нас дома. Эйми никогда не внушала мне, что весь мир рухнет, если я совершу ошибку на соревнованиях. На самом деле, если у меня что-то не получалось, я упрекала себя куда сильней, чем она меня. Эйми искренне верила, что единственная причина тяжелого труда в спорте – это любовь к нему. Даже теперь, когда ставки были так высоки, она по-прежнему напоминала мне сначала тренироваться в полную силу, а потом выходить на помост и получать удовольствие. Это был баланс, в котором я действительно нуждалась.

В то время мама и ее партнеры, с которыми они держали дома престарелых, собирались продавать свой бизнес, который вовсю процветал. Мама с папой решили, что на деньги от продажи смогут построить гимнастический тренировочный центр мирового класса. На следующие выходные, когда мои крестные дядя Пол и тетя Джуди приехали в гости, отец сказал:

– Мы с женой строим гимнастический центр.

Все рассмеялись, включая мою маму. Думаю, родители тогда просто не понимали, какую на себя взваливают ношу.

Отец поддержал мамину сумасшедшую идею, но ушло некоторое время, прежде чем на бизнес нашелся покупатель. Мама занималась управлением, пока дома престарелых не были проданы, а отец вел переговоры с архитекторами и строителями.

– Я понятия не имела, каким сложным будет этот процесс, – говорит мама сейчас. – Ничего схожего с управлением домами престарелых. Там мы просто выбирали готовые здания, покупали их и ремонтировали, приспосабливая под свои задачи. Строительство тренировочного центра с нуля требовало полной отдачи. Нам с Роном пришлось общаться с городскими властями и инспекциями, инженерами и природоохранной службой, решать вопросы с канализацией, чертежами, расчисткой участка и коммерческими лицензиями. Не представляете, сколько раз я говорила мужу: «Знай я