Егор разлепил глаза и уперся взглядом в деревянный потолок. Спину приятно грело теплом. Но это была единственно приятная вещь. Все остальное тело нещадно мерзло. Горло распухло, лишая возможности нормально дышать.

– Холодно, – просипел он и зашелся сухим, раздирающим внутренности кашлем.

– Где ж холодно. Ты весь горишь, – над ним появилось озабоченное лицо бабки. Ираида сняла с его лба пахнущую уксусом тряпку и, прополоскав в ковшике, вновь положила на голову парню.

– Гадость, – парень махнул рукой, скидывая ледяную тряпку, и снова зашелся кашлем.

– Гадость не гадость, а будешь привередничать – мозги закипят, – рассудительно сказала бабка и положила тряпку обратно.

– Что со мной? – ведьмак застонал, пытаясь приподняться.

– Заболел, милый. Простуда. По-нашему, лихоманку с лихорадкой да лиховицей ты из болота выудил. Лет тридцать там лежали, никто их не беспокоил. Людей-то рядом нету. А тут ты пожаловал им не съедение. Вот и накинулись. Одна жаром душит, другая холодом мучит, третья дышать не дает, – приговаривая все это, бабка поднесла к его губам кружку с отваром. – Пей, милый. Здесь травки хорошие, на огороде выращенные. Мы их живо прогоним.

Егор сделал глоток, с трудом проталкивая жидкость внутрь. На мгновенье ему показалось, что он видит тощее лицо злой старушки. Усмехаясь беззубым ртом, она протянула костлявые руки, беря за горло железной хваткой. Парень поперхнулся, понимая, что начинает задыхаться.

– Пошла вон! – пискнул Чистюля, прыгая старухе на голову.

Баба просела снежным комом. Пушистик, потеряв опору, кувыркнулся на пол. А Егор, наконец, проглотил горькую жидкость.

– Я ее видел, – просипел Егор.

– Кого? – бабка терпеливо держала кружку. Помогая сделать второй глоток.

– Лиховицу, – Егор отпил еще отвара. Теперь глотать было гораздо легче.

– Ну, тогда ты лекарь у нас знатный, – усмехнулась бабка. – Я вот их уж почитай сотню лет из людей гоняю. А ни разу не видела.

– Из людей? – переспросил Егор бабку.

– Верно спрашиваешь, – кивнула она, отставляя кружку. – Человек ты теперь, внучок. Как есть человек. Даже капли силы в тебе не вижу.

Парень собрался спросить что-то еще, но звонко чихнул. Из глаз хлынули слезы.

– Человеку дохтура надо человеческого, – на печке рядом с Егором появился дед-хозяин. – Он ему пропишет ихние анбиотики и внучок поправится, – добавил он, поглаживая широкую бороду.

– Умный такой, – насупилась бабка. – Может, предложишь еще в больницу отправить?

– Умный, потому как в отличие от некоторых с почтальоншей в селе дружу. Она мне газеты дает почитать, – серьезно сказал старичок и ушел в стену.

– Ба, – Егор оперся рукой о печку. Сидеть было тяжело. – Если я лекарь неплохой, почему не могу сам себя вылечить?

– Потому что налицо явная блокировка энергии, – раздался бархатный голос. В дверях избы, не переступая порога, стоял Карлос. – Любой болеющий ведун бессилен перед собственной болезнью. Потому как она не что иное, как следствие потери внутренней силы: случайное или специально наведенное, – менторским тоном произнес он. – А твоя тетя, – он галантно поклонился Ираиде, – не может помочь, поскольку после атаки вампира и ведьмы в тебе дырок больше чем в сите: поставь против солнца – тени не отбросишь. Но я мог бы с этим справиться.

– Ага, как же, – подбоченилась бабка, – буду я всякую нечисть в дом пускать.

– Ну, разумеется, – Карлос закатил глаза. – Я нечисть, а вы, видимо, ангел на метле.

– Пусти, – Егор остановил разъяренную бабку, положив ей горячую руку на плечо. – Он помог мне уйти из города.

Они переглянулись с вампиром. Сцена в сарае стояла перед глазами обоих мужчин.

– Я ему верю, – спокойно сказал Егор.

– Ладно, добро пожаловать, – недовольно пробурчала бабка.

– И еще… – вампир занес ногу над порогом.

– Милости просим, гость дорогой, – фыркнула бабка, неодобрительно глядя на незваного пришельца.

Ведьма стояла, раскинув руки над столом. В помещении с задернутыми шторами горело не менее ста свечей. Многие из них уже оплыли. Вторая женщина двигалась тенью, торопливо убирая тухнущие огарки и заменяя их новыми восковыми столбиками.

– Можно? – кто-то поскребся в дверь.

Ведьма даже не повернулась на звук. Она продолжала водить руками, распределяя выплескивающийся из металлической посудины туман над поверхностью стола.

– Не надо сейчас, Николушка, – зашептала женщина в темном. Она с ночи без отдыха трудится.

– Никола? – Саша обернулась, глядя на ведьмака.

Парень решительно подошел к девушке.

– Я хотел извиниться, – он замялся. – Но и ты хороша с Егором.

– Нечего за приезжими ведьмочками ухаживать, – надула губки Саша.

– Нашел время! – всплеснула руками женщина. – Сейчас защита исчезнет, никто из наших уехать не успеет.

– Ма, дай поговорить, – посмотрела на нее девушка.

Женщина недовольно поджала губы, но вышла из комнаты.

– Я и не думал ухаживать, – сказал Никола. – А ты Егору перстень отдала. Только знай, хоть кому можешь его дарить, а замуж все равно за меня выйдешь.

– Правда? – просияла Саша. Пар из металлической посудины повалил с новой силой.

– Правда, – Никола наклонился, целуя девушку.

Негромкое покашливание заставило влюбленных отпрянуть друг от друга.

– Ма, я же просила, – укоризненно сказала Саша.

– Есть просьбы, а есть долг. Хочешь, чтоб люди в городе от страха с ума посходили? Конечно, цивилизация им мозги промыла, потеряли они связь с землей. Но ведь сердце-вещун у многих беду чует.

Саша подмигнула Николе и повернулась к столу. На нем зернышками риса была выложена карта города. Она зашептала нужные слова, и слой тумана равномерно накрыл пространство столешницы.

– Не жидковат? – спросил Никола.

– Поучи меня, – хмыкнула Саша. – Я ж не собираюсь людей воли лишать. Хочу лишь от паники уберечь. Меньше страхов, больше шансов покинуть город и нам, и людям.

– А где Карлос? Паника, вроде, его забота. – Никола внимательно огляделся, ища следы неуловимого вампира.

– Пошел к Егору, – заговорщически прошептала Саша, делая круглые глаза.

– Тогда если не возражаешь, я помогу, – Никола скинул куртку, положил ее на стул и распростер руки с другой стороны стола. – Ни фига себе задачка, – нахмурился он, ощущая потоки негативной энергии, струящиеся под ладонями.

Алексей рулил по городским улочкам, гадая, где неправильно свернул. В принципе, он пользовался пару раз объездной дорогой, но сейчас гнетущее чувство тревоги не давало сосредоточиться.