Бездонная яма, наполненная непроглядным мраком, росла, и в ушах Алины зашумело. Пока еще это был просто «белый шум», но скоро… Нет, нельзя до этого доводить! Хомчик оторвалась от стены в то самое мгновение, когда из Провала появилось первое Пятно и остановилось, наводясь на цель. Оторвалась и побежала прочь что было сил, спасая свою жизнь.

* * *

– Ложись! – закричал я, бросил в наступающую тьму светошумовую гранату и упал ничком.

Грохот, вспышка… Шахматист бросил вторую в противоположном направлении. Шум в ушах, возобновившийся, когда зашевелился мрак, в этот момент сделался злобным, словно тьма, разрезаемая ослепительными вспышками, призвала за это на наши головы все мыслимые и немыслимые проклятья… Впрочем, наверное, это уже мои больные фантазии: тьма не разменивается на ерунду, она убивает и пожирает. А шум… черти полосатые его знают! Может, он звучит лишь у меня в голове, как звуковой эффект от бешеного пси-давления, а может, это шипение – вопли боли теней, боевых придатков Тьмы.

Это уже вторая атака. Первую отразили пироманты без нашего участия. Тут уж мы решили помочь. Наша задача – выстоять как можно дольше, дать Алине время вытащить дока оттуда, где он сейчас заточен… Мы расположились ежом, где в качестве иголок – мы с Шахматистом и два пироманта, стоящие спиной к спине и до рези в глазах всматривающиеся во тьму, а в качестве тела – пребывающие в глубоком отрубе Алина с доком.

После взрыва я осторожно поднялся на ноги, оглядываясь с включенным фонарем, батарея которого садилась угрожающе быстро. Отбились? Как бы не так! Снова зашевелился мрак, растворилась во тьме ближайшая стена туннеля, растеклась жидкой темнотой, чьи щупальца по-осьминожьи потянулись к нам.

– Дрон! – гаркнул Шахматист, но я уже и так понял – рухнул как подкошенный, и над моей головой вжарила по темному «спруту» мощная струя пламени.

Мрак вновь шарахнулся прочь, и мне показалось, что в шипении в моей голове появились нотки досады. А стена снова стала нормальной. Пока тьма атаковала через стены и потолок. Что-то будет, когда она пол растворит и схватит нас за ноги? Эту жуткую мысль я попытался отогнать, потому что от нее веяло обессиливающим ужасом и отчаянием. Пиромантам пришлось выпустить еще парочку факелов в темноту коридора, прежде чем тени в очередной раз успокоились.

Кирилл закашлялся и, чертыхнувшись, сплюнул на пол. Темным. Темно-красным. Я навел на плевок луч фонаря. Черти полосатые – кровь!

– Кир, ты как? – спросил я, уже догадываясь, что услышу.

– Чудесно, блин! – отозвался он и снова закашлялся. – Чую, Алекс мне польстил насчет получаса. Таким макаром я скопычусь гораздо раньше.

– Не скопытишься, – поправил второй пиромант делано спокойным голосом, – а свалишься в вакцинальную ломку. Пара доз антиновы у нас еще осталась, вколю, если что.

– Сам-то как? – осведомился я у Алекса.

– Пока держусь. Но это тоже ненадолго.

Понятно, дело швах. По ощущениям, еще пара атак – и мы покойники. Пара атак – это минут двадцать, не больше, если скорость перезарядки теней останется на прежнем уровне. И хуже всего наше с Шахматистом полное бессилие. Вот ведь какой выверт судьбы, черти полосатые! Она словно издевается: что, сувайворы, почувствовали себя крутыми парнями? А вот вам теней, с которыми вы ни фига сделать не сможете. Кушайте, не обляпайтесь!

Так, стоп, а почему это не сможем? А как насчет коррекции реальности? Ее же по-всякому менять можно. В том числе и найти какую-то управу на эти долбаные тени. Да, здесь, в этой аномалии, мы свои номера еще откалывать не пытались. Это не совсем обычная реальность Зоны, как бы смешно ни звучало «обычное» применительно к Зоне. Законы, которые действуют в этой аномалии, в основном сформированы сознанием дока. Но именно что «в основном» – мы ведь тоже внесли свою лепту в ее сознание. А значит, и у нас тут должна быть какая-никакая, а власть. Почему бы нам не попробовать заставить тени играть по нашим правилам? До следующей их атаки еще есть немного времени, и надо попробовать что-то придумать.

– Шахматист!

Восемь минут. Восемь минут длилось то, что принято называть мозговым штурмом. Но, думаю, еще ни одни «штурмовики» в истории так усердно не скрипели мозгами и не были так жестко замотивированы. Где-то, не помню где, я слышал выражение: «Жить захочешь – еще не так раскорячишься». Так вот, оно, как никакое другое, точно характеризовало и нас, и ту ситуацию, в которую мы влипли. «Раскорячились» мы, конечно, на славу, и задумка была опять совершенно безумной – в нашем стиле, короче. Причем мы понятия не имели, сработает она или нет. Но тут уж терять нам было совершенно нечего. Помирать – так с музыкой. Сбацаем напоследок по-цоевски, оттянемся!

И когда Кирилл издал предупреждающий возглас: «Тени!», мы были уже морально готовы. Ментальная интеграция на двоих – и поехали. Представляем эту реальность как абсолютно жесткую и прочную, чтобы ее не смогла растворить никакая живая тьма. И более того, реальность, умеющую за себя постоять: когда тени будут касаться ее измененной плоти, им будет больно и плохо так же, как от света и огня, они будут сгорать или распадаться на жалкие безвредные обрывки мрака.

Боль вцепилась в нас, словно бешеная собака. Когда пытаешься творить подобное в реальности, действующей по чужим законам, отдачу получаешь – мама не горюй. Мы с Шахматистом сжимали зубы, прокусывали губы, кривились, но не сдавались, меняли эту чертову реальность пространственной аномалии, взявшись за руки для усиления ментального контакта. Несколько десятков совершенно жутких секунд она не поддавалась ни в какую, и возникло тоскливое ощущение, что все, приплыли, наш авантюрный план не сработал и жить нам осталось ровно столько, на сколько хватит пороха у пиромантов. Пока что они жгли как следует, давая нам шанс. И я, и Шахматист оба это замечали периферийным зрением сквозь туманящую глаза боль и сверхнапряжение ментальной битвы, которую вели.

Но потом что-то изменилось. Совсем чуть-чуть, и в первый момент я подумал, что мне померещилось, выдал желаемое за действительное. Но нет, вот еще и еще. Плоть этой реальности преобразовывалась по кусочкам, местами, начиная от наших ног и распространяясь в стороны. Новая плоть, защищенная от мрака, представлялась нам маленькими золотистыми чешуйками, возникающими тут и там, и, главное, надвигающиеся тени, касаясь их, сразу же отдергивались, словно обожженные. Этот мелкий в общем-то успех был не случайным, а началом системного преобразования, такое происходило снова и снова в разных местах. И это вдохновляло нас невероятно, ибо означало, что мы на правильном пути. Правда, давалось нам это очень недешево, и голова раскалывалась не хуже, чем с похмелья после жесткой пьянки накануне. Только бы выдержать, не дать слабину, не спасовать перед усталостью и болью, довести дело до конца!

И вот чешуйки стали объединяться, постепенно формируя неуязвимый щит вокруг нас. Ручейки мрака попытались было просочиться через пол, но не тут-то было: сходясь, наши чешуйки обрубали эти щупальца мрака, сжигали их, не подпуская к нам. Да, процесс пока шел медленно, и факелы пиромантов по-прежнему были нужны, но продолжался, и я льстил себе надеждой, что мы если и не совсем справимся с этой черной напастью, то по крайней мере создадим вокруг нас островок безопасности, куда теням не будет хода… до тех пор, пока нам хватит сил его удерживать.