своего недовольства поспешностью решения старшего партнера, в его планах открытие второго фронта никак не могло быть осуществлено ранее 1945-го года. Впрочем, в данном случае президент Соединенных Штатов ничего не терял, наоборот приобретал, так как СССР брал на себя обязательства вступить в войну с Японией, после того как угроза со стороны Германии в отношении Советского Союза будет полностью ликвидирована. Помощь со стороны СССР для Америки значила очень много, других союзников в войне с Японией у них не было, Великобритания решила не ввязываться в военные действия на тихоокеанском фронте, мотивируя свою позицию удаленностью коммуникаций.

Вообще-то Рузвельт боялся, что Сталин потребует что-то еще за участие СССР в войне против Японии, но тут интересы США и Советского Союза совпали, и виной было вовсе не обидное поражение России 1905 года, как надеялся президент. Слишком нагло вела себя японская военщина на Дальнем Востоке, и было бы неблагоразумно отказываться от возможности решить проблему безопасности восточных границ СССР. Разговор успокоился и сместился на детали предстоящей операции во Франции, и тут снова прозвучал голос Иосифа Виссарионовича:

- У вас уже принято решение о том, кто будет командовать всей операцией?

- Нет, - после некоторого замешательства ответил президент, - этот вопрос мы еще не обсуждали.

- Как же тогда вы намереваетесь управлять всеми войсками? - удивляется Сталин. – Без единого командования дело у вас не пойдет.

- Хорошо, думаю завтра мы можем обсудить этот вопрос, - согласился Рузвельт и при этом покосился на довольного Черчилля, так как этот вопрос он уже пытался поднять в Каире, но американского президента он не заинтересовал.

Следующий день начался с рассмотрения послевоенных проблем, германского и польского вопросов. Иосиф Виссарионович сразу отмел восстановления Польши в довоенных границах. Он решил, что раз Черчилль против вторжения Красной армии в Грецию, а это было навязчивой идеей британского премьера, то должен поступиться Польшей, что и произошло, Великобритания не стала поднимать вопрос Катыни и настаивать на возвращении польского правительства в изгнании, согласилась на то, что польский народ сам определит свою судьбу. Такая формулировка никого не вводила в заблуждение, все понимали, какое «решение» примет польский народ, но в большой политике нет места сантиментам, тем более, что было предложено урегулирование территориального вопроса за счет германских земель, который должен был устроить всех. Что касалось вопроса раздела Германии на пять автономных частей, эту идею предложил Рузвельт, то тут Сталин уперся, он прекрасно понимал зачем такое решение нужно Англии и США, они стремились отделить наиболее развитую часть страны и установить над ней внешнее управление, читай протекторат США. Поэтому было предложено не разделять Германию. Вообще-то Иосиф Виссарионович не хотел обсуждать и вопросы оккупации Германии, и даже был готов отказаться от сомнительной чести в «разделе пирога», так как подозревал, что союзники могут поступить не совсем честно, но один вопрос не мог остаться без его внимания:

- Я бы хотел поднять вопрос судьбы прибалтийских государств, несмотря на решение о возвращении их статуса к довоенному состоянию, и хотел бы заметить, что они добровольно вошли в состав СССР.

- Не совсем добровольно, - заметил на это Черчилль, - это произошло после ввода советских войск на их территорию.

- Войска на их территорию были введены вынуждено, чтобы остановить агрессора, - возразил на это Сталин, - вы должны знать, как в том случае поступили правительства тех стран. Потом народ сам определил свою судьбу в результате свободных выборов.

- Ну, выборы были не совсем свободны…, - начал было премьер, но закусил губу – так можно было и до собственных проблем с колониями договориться. Пришлось уступить, хотя было сразу понятно, как будет проходить это «свободное волеизъявление». – Это возможно, но только если народ прибалтийских стран сам выберет свою судьбу…

- И еще, - после того как по существу решилась судьба прибалтов продолжил глава СССР, - мне кажется, что надо решить вопрос Восточной Пруссии, она не должна принадлежать Германии, так как слишком близко находится к границам Советского Союза.

- Но Германия будет лишена возможности иметь вооруженные силы, - возразил Рузвельт, - так что в будущем Советскому Союзу бояться нечего.

- Это не так, - возразил Сталин, - после первой мировой войны, Германии тоже запрещалось вооружаться, к чему это привело, мы видим сегодня.

- А что будет с населением Восточной Пруссии? – Задал вопрос Черчилль.

- А что будет? Пожал плечами главнокомандующий. - С населением мы не воюем. Кто пожелает, может остаться жить там, а кто решит уехать, препятствовать не будем.

- Я думаю, в этом вопросе мы можем пойти навстречу Советскому Союзу, - согласился Рузвельт.

Черчилль тоже не стал возражать, его не сильно волновал статус Восточной Пруссии, по крайней мере, это входило в его концепцию территориального ослабления Германии.

Дальше перешли к вопросу о судьбе Ирана – после войны он должен стать полностью независимым, и обсуждению создания организации, которая бы поддерживала мир после войны.

- Господин Сталин, - после длительных переговоров обратился к Иосифу Виссарионовичу Рузвельт, - еще весной наше представительство получило от вас шесть турбовинтовых двигателей вместе с чертежами. Двигатели установили на новый бомбардировщик «суперкрепость» Б-29 и получили очень хорошие результаты. К сожалению, наши моторостроители, несмотря на наличие чертежей, не смогли быстро освоить производство этих двигателей, поэтому мы бы хотели, что бы первую партию бомбардировщиков оснастили вашими моторами.

- А какие трудности у вас могли возникнуть при освоении этих моторов? – Удивился Сталин. – Что-то не так с чертежами?

- Нет, с чертежами,насколько мне известно, все в порядке, - поморщился президент, - вопросы возникли в области технологии, надо время, чтобы освоить её, а его как раз и не хватает.

- Хорошо, этот вопрос можно решить, - кивнул глава СССР, - и сколько конкретно вам надо турбовинтовых двигателей?

- Думаю, тысячи штук на первых порах будет достаточно. – Ответил Рузвельт. - Б-29 очень нужны нам в войне с Японией, слишком большие расстояния приходится преодолевать до ее промышленных предприятий.

В ответ Сталин не стал сразу поднимать вопрос поставки прицелов для бомбардировщика «Норден М», знал, что этот вопрос слишком болезненный для США. Хорошо хоть с радарами вопрос был решен положительно, хотя до него доходили слухи, что военные там противились таким поставкам, считали, что эту технику тоже надо внести в секретный лист.