Шаман. – Падалью меньше – уже победа. Ладно, погнали мы раны зализывать. Не теряйтесь, пацаны.

– Спасибо, – кивнул я и, вздохнув, повернулся к друзьям. – Ну, что? В гараж и по пивку?

– Определенно, – ответил Кир. – А мне можно водочки. Жаб, сваришь мне пельмешек?

– Конечно, – рассмеялся тот. Победа воодушевила Жабу, даже несмотря на то, что всю драку он провел у машины скинов.

– А мы домой двинем, – сказал Дим Димыч, но его перебили все разом. – Нет? Значит по пивку. Лёнь, ты как?

– Я за, – проворковал Леший. – А ежели кваску найдется, то особо благодарен буду.

– Найдется, – нетерпеливо махнул рукой Кир. – Погнали, в магазе купим.

– А с этими чо делать? – спросила Ирка, указав пальцем на Чингиза и его стонущих дружков.

– Хуй забить. Пусть сами оживают, – хмыкнул я и, поднявшись, поплелся за друзьями.

Всю ночь гараж гудел. Лялька, обработав мне порезы, что-то яростно шипела себе под нос и старалась от меня не отходить. Кир негромко болтал о чем-то с Лаки на диване, причем, судя по повышенным тонам, разговор был серьезным. Дим Димыч и Леший, распившие на двоих три бутылки водки, завели дискуссию о славянских духах и остальных не замечали. Ну а я, пользуясь минуткой затишья, вышел на улицу покурить и подышать свежим воздухом. Все тело болело, словно по нему табун коней промчался, но на душе было хорошо.

Вздохнув, я уселся на деревянный чурбан и закурил. В небе горели яркие звезды, но некоторые начали расплываться. Сказывался выветрившийся адреналин и две бутылки коньяка. Но я просто молча смотрел на звезды. Холодные и далекие.

– Грустишь? – тихо спросил Олег, присаживаясь рядом на корточки. Он потеснился, когда из гаража вышла и Ирка, тоже присоединившаяся к нам.

– Нет, – ответил я и задумчиво посмотрел на друга. – Ты хоть понимаешь, что нас там положить всех могли? Что, если бы Макс не приехал? Или Чингиз других дружков приволок? Ну, тех. Серьезных.

– На философию поперло? – криво улыбнулся он, а потом вздохнул. – Да, понимаю я это, Мих. Сам еблан, хули тут оправдываться.

– Лаки вон спасибо скажи, что твой долг покрыть согласилась, – добавила Ирка. – Хуй знает, чо она там отцу наплела, но он вроде нормально отнесся.

– Второго раза не будет, Олег, – предупредил я, протягивая Балалаю пачку сигарет. – Вмажешься еще раз – нахуй пойдешь сразу.

– В пизду все это, – глухо протянул он, затягиваясь сигаретой. – Кто знал, что такие траблы полезут.

– Все ты знал, – хмыкнул я. – Хули сейчас об этом тереть. Сделай выводы уже и уясни, что второго раза не будет. Терпение не железное.

– И на том спасибо, – улыбнулся он. Ирка, вздохнув, приобняла его, и мы еще час просидели молча. Курили, смотрели на звезды и думали о своем.

Глава седьмая. Перемены.

Новый 2007 год мы встречали на хате у Дим Димыча полным составом. В трехкомнатную квартиру набилось столько народа, что я поначалу растерялся. Димыч всегда ясно говорил, что не потерпит беспредела и разгрома, а тут пьяная толпа. И лишь ближе к полуночи я понял, что эта толпа не имеет ничего общего с другими, которые встречались нам на вписках. Это действительно была вписка только для своих: нормальных, адекватных и близких.

Димыч пригласил Колумба, который сразу же засел в уголке с гитарой Димкиного бати и принялся услаждать вкус публики разнообразной музыкой: от красивых ирландских баллад, до классических сказок «Короля и Шута». Вика, уже жена Колумба, сидела рядом и вырезала с Димкиной девушкой Катей снежинки. К ним подсела и Лялька, из-за чего процесс вырезания снежинок иногда прерывался громким и звонким хохотом девчонок. В другой комнате пацаны резались в карты под шелестящую из колонок музыку. У отца Димыча была солидная винилотека с редкими изданиями классических рок-групп. Но все проходило чинно, мирно и без заебов, которые обычно сопровождают вписки. На кухне священнодействовал сам Дим Димыч, Кир, я и Леська, приехавшая на праздники домой. Лялька поначалу быканула, узнав, что Леська тоже будет на тусе, но в итоге смирилась, когда её уболтали Лаки с Иркой. Лишь изредка косила глазами, но увидев, что мы с Леськой просто болтаем, быстро успокоилась и даже смогла расслабиться.

Мы с Леськой готовили салаты, а Кир с Димкой, переругиваясь, колдовали над мясом, заставляя нас иногда покатываться со смеху. Честно говоря, я тоже побаивался, что Леська снова начнет заигрывать, но кроме дружеских шуток и подколов ничего не было. Лишь в её карих глазах нет-нет да проскакивало что-то непонятное мне.

– Бля, Димыч, ты чо ебланишь? – взорвался в очередной раз Кир. – Если мясо так готовить, оно станет на ощупь как бомжихина пизда. Сухая и резиновая.

– Макаревич ебаный, – ворчливо буркнул Дим Димыч, уменьшая огонь в духовке. – А твое мясо, блядь, сырым получится. Как же корочка и все такое?

– Ща все будет, брат. Тащи вино! – воскликнул Кир, и Димыч нехотя поплелся в родительскую комнату, закрытую на ключ. Там находилась не только кровать родителей, но и запас хорошего алкоголя, который все успели оценить. – Красное! Димыч! Краааасное!

– Повара хуевы, – усмехнулся я, наблюдая за Киром, который с головой ушел в готовку. Я же, закончив резать картошку, подтянул к себе тарелку с вареными яйцами и принялся их чистить. Леська, улыбаясь, стояла рядом и мелко шинковала маринованные грибы для другого салата.

– То ли дело мы, – съязвила она, заставив и меня улыбнуться. – Так в чем секрет твоего оливье?

– О, все просто, Лесь. Надо всего лишь добавить две ложки сметаны…

С Леськой мы не теряли связь с того самого звонка в кафешке возле универа. Я установил себе аську, зарегался у Ирки на компе и худо-бедно научился пользоваться программой, а скоро туда перебрались и все остальные из нашей компашки.

Мы списывались с Леськой на парах в универе, в кафешке во время обеда, а порой и ночью, обсуждая то фильмы, то музыку, то книги. Во время одной переписки Леська сказала мне, что наше общение помогает ей хоть как-то оставаться на плаву. А потом поделилась личной историей про еблана, который съебал из Питера, узнав о беременности своей девушки. Леська, конечно, сделала аборт, но потом долго приходила в себя, а я, как мог, пытался её поддержать. Мы до утра болтали в аське на разные темы, а потом, приехав в универы, возобновляли переписку. Со временем это переросло в крепкую дружбу.

В этот канун Нового года я, увидев Леську, поначалу нехило удивился. Мне показалось, что она повзрослела, но очень скоро я убедился в обратном. Это была