Я опустила крышку унитаза, села и набрала номер Макса. Муж не спешил откликнуться. Так и не поговорив с супругом, я залезла на унитаз, осторожно убрала с потолка пару деревяшек, увернулась от выпавшей веревочной лестницы, вскарабкалась наверх и очутилась на чердаке.

После того, как мертвую Лену под видом больной увезли на «Скорой помощи», на чердаке остались ассистенты Герасима, которые самым тщательным образом изучили место преступления. Наивно полагать, что мне удастся найти некие улики, не замеченные профессионалами. С другой стороны, случается всякое. Мне хотелось понять, что могло заманить сюда Лену? Вдруг я увижу некий предмет и пойму: «Вот зачем несчастная поднялась наверх!»

– Хватит дрыхнуть! – заорал вдалеке голос Риты. – Подъем.

Я быстро втянула веревочную лестницу на чердак, потом свесилась, схватила длинные доски и уложила их на законное место. Сейчас финалистки конкурса и организаторы начнут бегать в туалет. Не надо, чтобы кто-нибудь меня здесь застал. Ко мне в спальню Рита не полезет. Директора конкурса не осмелятся стаскивать с кровати, как простую участницу. Репетиция начнется в десять, но мне присутствовать в зале не надо. Если опять придется изображать на сцене Катю, Зяма быстренько введет меня в курс дела.

Есть еще одна причина, по которой мне не следует сейчас маячить в зале и внимательно заучивать указания постановщика. «Катя» должна проиграть, ее победа никому не нужна. Кстати, всем девушкам объявили, что у Катерины грипп, поэтому ее временно увезли в клинику. Но в финале Катя выступит во что бы то ни стало. Даже с температурой. Иначе пропадет весь смысл действа. У нас остались Алиса, Оля и Сандра. Зрителям будет неинтересно следить за борьбой, понятно, что троица получит призовые места, интрига лишь в том, кто наденет корону на голову! Поэтому присутствие Катерины жизненно необходимо. Я очень надеюсь, что противная девчонка, заставившая перенервничать всех организаторов, отыщется в секретных апартаментах. Мне не хочется вновь скакать по сцене в шароварах и чадре. Хотя во второй раз один и тот же прием использовать нельзя. Зяме придется выдумать новую феньку, надеюсь, на меня не натянут костюмчик Микки-Мауса или «женщины-кошки».

Я внимательно осмотрела помещение. Сундуки, коробки, чемоданы. На первый взгляд ничего интересного. Я подошла к одному коробу и подергала крышку, та легко поддалась. Внутри оказались шапки, самые разные, из ткани, фетра, холста, кожи, украшенные бантами, помпонами, бисером. Они были старыми, но вполне пригодными к носке. В другом сундуке находились платья, которые носили модницы шестидесятых годов прошлого века, в основном из крепдешина и шелка. Я начала открывать чемоданы и поняла: на чердаке хранится исключительно одежда. Кто-то заботливо сложил ее, переслоил старыми газетами и засыпал высушенными апельсиновыми корками. Кое-где в оранжевых шкурках виднелись темно-коричневые палочки. Память услужливо развернула картину.

Вот моя мамочка очень аккуратно очищает апельсин, а семилетняя дочь, зачарованно наблюдающая за этим процессом, восклицает:

– Мама, зачем ты сначала надрезаешь шкурку, а потом снимаешь ее ломтиками? Лучше пальцами отковырять, быстрее получится.

Мамочка откладывает в сторону продолговатые шкурки, достает из шкафа над разделочным столиком железную баночку с надписью «гвоздика» и, вытряхивая из нее ароматные сушеные палочки, произносит:

– Женщина обязана все делать красиво, даже чистить фрукты. А теперь смотри, втыкаем в каждую корочку по гвоздичке, высушим ее в темном месте, не на батарее, и положим в одежный шкаф, а его полки непременно застелим газетой.

– Зачем, мамуля? – удивляюсь я.

– Иначе противная моль съест и твою шубку, и шерстяное платье, и шарфик, – терпеливо объясняет она, – запомни, нет лучшего средства от этой напасти, чем корки от цитрусов с гвоздикой и газета.

Я тряхнула головой, видение исчезло. В распоряжении современных хозяев много других способов борьбы с молью. На чердаке либо поработала пожилая женщина, либо вещи складывали очень давно.

Я медленно пробиралась дальше и в конце концов наткнулась на множество плетеных сундучков с детскими штанишками, сарафанчиками и прочим гардеробом, здесь хранились наряды детсадовцев, младших школьников и подростков. Количество вещей меня удивило. У Груздева всего один ребенок, Наташа, а Михаил Матвеевич не тот человек, чтобы покупать малышке тонны нарядов, и в корзинах много брючек для мальчика.

В тишине чердака послышался скрип, кряхтение, тяжелое дыхание: кто-то влез под крышу. Я осторожно присела на корточки, выглянула из-за скопища чемоданов и увидела Антона, склонившегося над одним баулом.

Он порылся в куче тряпья, вытащил наружу темно-синее платье с широкой кружевной оборкой и удовлетворенно крякнул.

– Нравится? – спросила я.

Антон подпрыгнул, стукнулся башкой о скат крыши, сел на пол и, прижимая к груди наряд, простонал:

– Напугала! Я чуть не умер! Что ты здесь делаешь?

– Вопрос переадресован тебе, – ухмыльнулась я, – только не говори, что решил озаботиться поисками прикида для новогодней вечеринки. До праздника еще далеко, и женское платье плохо сядет на твою фигуру.

Антон смутился.

– Ну… в общем… э… э…

– Наши отношения стали настолько доверительными, что ты можешь честно рассказать о своих планах, – подбодрила я его.

Антон понизил голос:

– Ваш стилист… Тамара… – он замялся.

– Сделай одолжение, продолжай, – попросила я.

Начинающий скряга принялся комкать платье.

– У Тамары страсть, она коллекционирует винтажную одежду.

Я кивнула.

– Отлично. Она собирает старье. А при чем тут ты?

Антон глянул на сундуки.

– Я сказал ей, что на чердаке тьма хороших вещей, состояние отличное, она может кое-что приобрести! Недорого!

– Молодец! – восхитилась я. – Твоей оборотистости позавидует сам Михаил Матвеевич. Его зять вычислил человека, который хорошо заплатит за никому не нужные лохмотья.

– Неправда! – возмутился зять Груздева. – Здесь ценные экземпляры! Тамара нашла одно, хорошо заплатила, торговаться не стала. Я удивился, как она быстро с деньгами рассталась!

Ну еще бы! Сам Антон просто так и разорванной бумажной салфетки не отдаст!

– Я пожалел даже, что продешевил, – бубнил он. – Следовало подороже просить.

– Зачем ты сейчас сюда залез? – прервала я поток горьких сожалений скупца.

Антон потряс синим платьем.

– Вот это она тогда забраковала, посчитала скучным. А рано утром мы в коридоре столкнулись, и Тамара попросила: «Помнишь то темно-синее платье, с юбкой солнце-клеш? Хочу его тоже взять! Принеси!»

Антон обрадовался новой возможности подзаработать и пообещал:

– Приволоку около полуночи.