– О’кей, Ави, видно, твоя правда.

Авраам собирался спросить Илану, может ли он наконец-то задержать Сару и привести его на допрос, но, еще прежде чем он открыл рот, она опередила его:

– Прекрасно, что позвонил, Ави. Как раз вовремя. Мне нужно, чтобы ты срочно поехал в больницу. Пять минут назад оттуда позвонили и сообщили, что ночью Хава Коэн пришла в себя.

Через несколько минут бешеной гонки по шоссе инспектор был в больнице и почти бежал по коридорам травматологии, но дежурный врач не пустил его в палату. Оказалось, что врачебный персонал решил, что не разрешит полиции увидеть Хаву Коэн, пока той не станет еще немного лучше. Авраам спросил дежурного врача, способна ли она разговаривать, и тот ответил:

– На данный момент больная не разговаривает, только плачет. Вам придется подождать, по крайней мере до часу дня.

Илана сообщила, что она хочет присутствовать при допросе, пусть это будет хоть посреди ночи, и велела Аврааму пригласить бригаду фотографов, чтобы те засняли пациентку. Инспектор рассказал ей про свой разговор с Гарбо, и она сказала:

– Прекрасно. Тогда, если Хава Коэн подтвердит, что нападающим был Сара, во время допроса мы сможем предъявить ему еще и это.

Сыну и брату Хавы разрешили на минутку зайти к ней в палату, и инспектор принялся искать их, чтобы выяснить, сообщила ли она что-нибудь про обстоятельства нападения, но в коридоре их не было. Одна из сестер сказала ему, что они пошли поесть, и полицейский остался ждать. Врачи в палату почти не заходили, чтобы дать своей пациентке возможность прийти в себя, и из коротких бесед с ними Авраам понял, что разрешение допросить ее будет получено, только когда придет начальник отделения.

* * *

В полдвенадцатого Авраам увидел брата Хавы Коэн, разговаривающего в коридоре по телефону. Он подождал, пока тот закончит говорить, после чего подошел к нему. Мужчина тоже сказал, что его сестра не смогла выговорить ни слова и только плакала. Но она узнала обоих посетителей и обняла сына, когда тот нагнулся ее поцеловать. Это был хороший знак. Позвонил Маалюль – спросить Авраама, хочет ли тот, чтобы он приехал в больницу, – и Авраам ответил, что пока в этом нет необходимости. Они все равно не знают, скольким полицейским разрешат войти в палату.

В кафе «Арома» у входа в больницу инспектор съел бутерброд с яичницей и сыром. Он не сомневался, что через несколько часов приведет Сару на допрос. Но было кое-что еще, тревожащее его. Ему казалось, что-то жжет его изнутри…

Заведущий отделением прибыл в два дня. Осмотрев Хаву Коэн, он распорядился оставить ее в покое еще на два часа, и Авраам доложил Илане, что есть задержка. Было еще рано говорить, каково состояние Хавы и какой вред ей причинен, но первичная проверка показала, что общаться со следователями она сможет. Пока фотограф со звукооператором устанавливали за дверью палаты свою аппаратуру, Авраам успел выкурить две сигареты. А без четверти пять приехала Илана. Она попросила у заведующего отделением разрешения поприсутствовать при разговоре и велела сестрам принести ей планшет с прикрепленным к нему листком бумаги и два карандаша – на тот случай, если Хава Коэн не сможет двигать мышцами рта.

В десять минут шестого, больше чем через десять часов после того, как пострадавшая пришла в себя, заведующий отделением в последний раз зашел в палату проверить ее состояние, после чего открыл дверь и кивком головы пригласил следаков войти.

Илана вошла первой, Авраам – следом за ней. Фотограф, пристроившись со звукооператором напротив койки, попросил включить все лампы, потому что освещение в палате было слабым. Илана присела на стул возле койки Хавы Коэн, а Авраам остался сзади, у стойки для капельницы. С другой стороны койки стоял заведуюший отделением.

Глаза Коэн были открыты, но на Авраама не глядели. И рот тоже был открыт, но неподвижен. Инспектор не понял, заметила ли она его, и если да, то узнала ли. Илана склонилась к ней и мягко сказала:

– Хава, меня зовут Илана Лим, я из Следственного отделения полиции. Первое, что я хочу сказать: я очень рада, что вы пришли в себя. Ваши врачи сказали, что теперь вы сможете ответить мне на несколько вопросов по поводу нападения. Чувствуете ли вы, что можете со мной поговорить?

Аврааму не удалось уловить какое-то движение лежащего на койке тела. Глаза пацентки оставались неподвижными, рот – тоже. Илана посмотрела на заведующего отделением, и он дал ей знак продолжать.

– Хава, – сказала Лим, – мы обнаружили вас в ночь с воскресенья на понедельник в канаве на юге Тель-Авива. Вы помните, как там оказались?

Авраам заметил легкое движение головы. Хава Коэн это помнила. Потом она закрыла глаза, и он услышал плач, о котором раньше рассказывали врачи. Это был какой-то приглушенный вой, который исторгся из все еще неподвижного рта. Илана прижала обе ладони ко рту и стала ждать, а затем снова спросила:

– Хава, вы помните, как попали в канаву и кто на вас напал?

И снова Коэн качнула головой и издала приглушенное завывание. Аврааму показалось, что она пытается приподнять с подушки голову. Заведующий отделением взял ее за руку.

– Хава, вы сумеете написать нам это на планшете? – спросил он. – Вы раньше показали мне, как хорошо умеете двигать рукой, так ведь? Давайте подвигаем ею вместе. Я вам помогу.

Врач положил руку пациентки на планшет. Авраам не видел букв, которые медленно вырисовывались на бумаге, потому что перед ним торчала Илана; он видел только медленное движение руки Хавы Коэн, которую поддерживал заведующий отделением. И тут он услышал голос Лим:

– Узан? Вы это написали? Написали «Узан»?

Вновь раздался вой, на этот раз более глубинный и истомленный, будто стонало все израненное тело Хавы.

Илана повернулась к Аврааму.

– Это тебе что-то говорит? Нам известно, кто такой Узан? – спросила она, и инспектор приблизился к койке, чтобы разглядеть буквы. Он хотел убедиться в том, что Коэн написала именно это, и все еще не верил. Авраам кивнул, и Илана снова обратилась к лежащей на койке женщине:

– Хава, можете написать здесь полное имя?

И Хава Коэн написала.

10

К моменту, когда дети проснулись, все было готово.

В центре гостиной стоял старый чемодан, а рядом с ним – спортивная сумка, которую Хаим купил за день до этого, чтобы взять с собой в самолет. На диван, возле голубой подушечки, которая все еще там лежала, он положил бумажный пакет из бутика «Белла Донна», в котором лежали подарки. Авиабилеты Сара веером разложил на столе. Даже завтрак был уже готов. В детских тарелках лежали бутерброды с сыром и ломтиками помидоров, а рядом стояли чашки с холодным шоколадным молоком.

Пока Хаим пил кофе у открытого окна, он услышал в комнатах какое-то движение и догадался, что это Шалом – мальчик проснулся и присел на кровати.

Отец еще немного помедлил на кухне с кофе в руках и послушал, как его младший сын зовет Эзера, спящего на верхней койке.