class="p1">Чертов камень продолжал висеть в своей позе неустойчивого равновесия, словно насмехаясь надо мной. И я не стал ждать, а сразу кинулся к нему навстречу, как и в предыдущий раз тогда у реки, когда Иван сбил мою концентрацию и все похерилось.

Не виню его, дело случая.

— Ну, здравствуй, — сказал я вслух, уверенно протягивая руку навстречу холодному камню, испещрённому сотней тысяч знаков.

Ладонь снова уперлась в магическое ограждение, а камень принялся вращаться.

— И повторится все, как встарь, — повторил я слова Александра Александровича, подавая руку с нажимом. От камня сверкнула молния, ударившая куда-то вверх, а сам валун почти с места стартанул, разгоняясь до небывалой скорости.

Легкое покалывание на кончиках пальцев напомнило мне те неприятные ощущения и мысли, которые я испытал тогда на берегу реки, но теперь мне терять было нечего. Хочешь забрать меня, хренов кусок камня? Давай, попробуй! Хочешь сойтись в волевой дуэли? Я готов! Я здесь! Впусти же меня, черт побери!

Но ответа не было.

Только магический кокон, оберегающий камень, светящийся синей энергией и маленькие искры, отлетавшие от него во все стороны, будто бы в слабой попытке отпугнуть меня. Но в этот раз все будет, как надо, я уверен. И именно поэтому, не отводя глаз, я продолжал подавать руку вперед, не обращая внимания ни на усиливающиеся молнии, ни на то, что покалывания уже дошли почти до плечевого сустава.

Руку почти что парализовало, но что было силы я двигался дальше. Десять сантиметров. Лед поднимается по ключице. Сопротивление растет с каждым миллиметром, и я чувствую эту материю, этот плотный магический кокон, как физическое тело. Словно продавливаю ладонь через толстый слой густого желатина.

Пять сантиметров. Сотни тысяч ледяных зубов впиваются мне в нижнюю челюсть, заставляя кожу покрываться мурашками.

Сантиметр. Я чувствую, как правое ухо отнимается, как холодит висок, словно к нему приставили дуло пистолета. Правый глаз слезится, но веки застыли, и я не могу сморгнуть влагу, отчего мир стал слегка смазываться.

Полсантиметра.

Ледяная корка чувствуется почти у самой макушки, а все тело слабеет, будто бы я теряю контроль. Я вижу, как мир сужается и отдаляется от меня, будто бы в киноэффекте. Словно я въехал в длинный тоннель и, повернувшись, смотрю на уменьшающийся кадр до тех пор, пока он не превратится в точку размером с атом.

Три миллиметра.

Вдох-выдох.

Сердце стучит почти двести ударов в минуту, но я его не слышу. Я не слышу ничего, кроме бесконечного шипения, которое мне напоминает звук Шепота. И холод. Всеобъемлющий холод, заполняющий все мое ментальное тело до самых краев. До кончиков каждой конечности.

Два.

Еще немного. Осталось совсем чуть-чуть. Я должен справиться. Десять человек доверили мне свои жизни и пошли следом в самое пекло, откуда другие не возвращаются. Я обязан это сделать. Обязан прикоснуться к этому чертовому камню, к чертовой руне, что находится у меня где-то там внутри.

Один.

Точка сузилась до размеров бутылочного горлышка. Что происходит на этой картинке не рассмотреть даже через увеличительное стекло. Если и можно, то понадобится как минимум хороший микроскоп. Да где его тут возьмешь.

Сил не осталось. Я не ощущаю ни рук, ни ног. Тело объял бесконечный лед, забравший все до последнего миллиметра. Если это было испытание на волю, то, выходит, что моего желания жить было мало? Выходит, что я недостоин быть лидером? Неспособен просчитывать план до мельчайших деталей, чтобы затем проделать все строго по пунктам, как множество раз до того?

Нет. Не может быть.

Странное чувство в груди вспыхнуло мгновенно, как и тогда на мосту. Чувство силы. Чувство свободы. Чувство крепкой воли, которую нужно показать, чтобы меня зауважали. Чувство необходимости действия и движения.

Огненным шаром оно зародилось в районе солнечного сплетения и очень быстро стало заполнять меня оттуда, расползаясь, как кусочек масла на сковороде, во все стороны.

Я сделаю невозможное, чтобы спасти этих людей, потому что они сделали для меня тоже самое: отринули страхи, доверили собственные тела и души вопреки здравому рассудку. Это значит, что я им обязан не меньшим и даже стократ большим.

Из всех оставшихся сил, из всей злобы, воли и потребности, что дала мне сил на последний импульс — я дернул рукой.

Ноль.

Шершавость. Прохладная поверхность камня ощущалась абсолютно настоящей. Мир перед глазами стал привычным, а камень-руна болтался в воздухе, слегка покачиваясь, как маятник из стороны в сторону, будто это не он мгновение назад вращался со скоростью турбины Боинга во время полета.

Резонирующий голос в голове обратился ко мне так внезапно, что я чуть не подпрыгнул на месте.

— Здравствуй, Александр.

Глава 15

ГЛАВА 15

— Кто ты?

Вопрос родился сам собой и соскочил с моих губ быстрее, чем я успел сообразить.

— Интереснее спросить: «кто ты», — ответил голос в пустоте, владельца которого я не видел, как бы не старался скосить взгляд и поймать силуэт, который мог бы прятаться где-то в стороне.

— Ты и так знаешь кто я, раз обращаешься ко мне по имени, — парировал я. — Покажись. Не веди себя, как трус.

— Я уже перед тобой, — снова ответил голос. — Я вокруг тебя. Я внутри тебя.

Что это значит? Бред какой-то.

— Почему же бред? — спросил голос. Я бы сказал, что он удивился, но на самом деле это было не так. Почти каждое слово, каждая буква были абсолютно пресными, словно их читал робот. Ни единой капли эмоции не слышалось в предложениях.

Но не это было главным вопросом, а как он или она, или оно прочло мои мысли в голове?

— Очень просто. Я и есть твоя голова. Вернее, часть твоего мозга.

— Имплант? — удивился я.

— Можешь назвать и так. У каждого поколения людей для нас были свои наименования. Ты и твои сородичи именовали меня «имплантом». Много сотен лет назад другие народы — «сигилем». Теперь же зовут «рунами».

Я нахмурился.

— Что ты имеешь ввиду?

— Думай, Александр. У тебя великолепный мозг, который прекрасно справляется с такими задачами.

— У меня нет времени на эти игры! — протестовал я.

Терпению пришел конец, потому что я и так застрял внутри своего сознания, подвластный Шепоту и с горем пополам добрался до камня, о котором подмечал Скворцов. А теперь какой-то голос решил устроить поиграть со мной в угадайку, что было очень некстати.

— Можешь