не переживать, — продолжал голос. — Время здесь течет иначе, чем в физическом мире, так что не торопись. У тебя есть возможность хорошенечко подумать и проанализировать сказанное мной.

— Ты ничего толком не сказал.

— Я сказал достаточно, — тут же отозвался голос, чуть ли не перебив меня. — Ты устал, взволнован и измучен как физически и морально. Но ты все еще способен размышлять логично, как и всегда ранее. Не спеши, я подожду.

Я вздохнул.

Хорошо, если это действительно правда и время течет здесь иначе… хотя, что это значит? Оно может течь здесь бесконечно медленно, а снаружи все уже закончилось и прямо сейчас моя голове отрубленная лежит на земле, а мозг продолжает работать, пока не кончится кислород, но происходить это может бесконечно длительный отрезок времени.

Или напротив, здесь все происходит со скоростью близкой к скорости света…

— Второе, — удовлетворительно подсказал голос.

— Зачем ты помогаешь мне? Ты же хотел, чтобы я подумал.

— Ты все равно задал бы мне этот вопрос. Я знаю.

Я хотел его задать, это факт. Но это желание зародилось во мне лишь на долю секунды, пока я размышлял, как он успел его прочитать?

— Тепло, Александр. Тепло. Проанализируй все, что я сказал еще раз. С самого начала.

Я присел на корточки, после чего развернулся и привалился спиной к руне, ощущая прохладу камня затылком.

Он сказал, что и есть часть моей головы. И сам же подтвердил, что фактически является имплантом, но это нереально. Невозможно. Имплант не может общаться ни при каких раскладах. В тот день, когда мне его вживили, искусственный интеллект существовал, но только на своей ранней стадии. Он неспособен был даже вменяемо ответить на самые простые вопросы, путался и терять нить разговора.

Но видел ли я когда-нибудь этот имплант своими глазами? Нет. Я точно помню, что мне его не показывали ни разу за все время. Даже чертежей толком не дали рассмотреть, когда я попросил.

Разные народы называли его каждый по-своему, а нынешний называет «руной». Нет, это просто невозможно. Этого не могло быть, ведь противоречило бы абсолютно любой логике и медицинским нормам…

Шепот источает руна, но дикая, а эта…

— Ты действительно руна? — спросил я одними губами.

— Верно, — беспристрастно подтвердил голос. — Символ; магический артефакт, запечатанный в небольшую плату и вживленный в твой мозг. Твои коллеги не разработали ничего гениального, а просто сделали самое примитивное до чего додумались, но в этом тоже есть свои плюсы. Благодаря этому ты видишь, чувствуешь и можешь управлять магией.

— Значит, ты не просто руна, ты нечто большее, — размышлял я вслух, отбросив в сторону высказывания о некомпетентности моих старых коллег и ученых голов.

— Александр, Скворцов тебе рассказывал, что рунные маги плетут заклинания благодаря тому, что изъявляют свою волю посредством комбинаций символов. Фактически, таким образом вы, люди, даете нам информацию о том, что хотите сделать.

— Но почему я тогда не могу ее донести вот так, как сейчас? — задал я резонный вопрос, от которого вокруг стало тихо, как в морге.

Голос ответил не сразу, словно он дал мне время осмыслить то, что я сказал.

— Потому что в чертоги собственного разума попасть из магов могут единицы. А обладать таким могущественным артефактом, как сама руна в собственной голове не удавалось никому.

— Но как тогда подчинялись те руны, о которых говорил Скворцов? Они же тоже должны были быть на чем-то высечены?

— Не сбивайся с мысли. Давай закончим с тем, с чего начали. Все свои желания рунный маг передает через руны, после чего происходит трансформация энергии. Руны — это ключ, как тебе уже известно. Ключ к тому, чтобы сказанное тобой смогла понять магическая энергия. То есть я. Хочу тебя поздравить, Александр. Ты первый в мире человек и единственный рунный маг, который общался с магией. Ты даже не представляешь какое количество магов мечтало это сделать и пыталось выяснить как. А ответ оказался таким банальным — достаточно вживить себе в голову рунный камень.

— Ты знал об этом? — вырвался вопрос у меня сам по себе.

— Нет, кончено. Я есть энергия, не более того. И я обладаю всеми знаниями, которыми обладали твои предшественники.

А вот это хорошие новости! Значит я смогу беспрепятственно возвращаться в чертоги собственного разума и при необходимости узнавать нужные формулы, поднимать чертежи, что ускорит мой план по восстановлению науки и продвижению прогресса! Замечательно!

— Возвращаясь к вопросу о том, как подчиняются руны и где они находятся. На первый вопрос мой ответ таков: это битва твоей воли против воли руны. Да, у камня тоже есть собственная воля, которую он распространяет по округе, как ты уже догадался, и подавляет чужую. Если ты сможешь противостоять и перебороть камень, то победишь. И тогда еще один сигиль окажется в твоем личном списке, о котором никто не будет знать, если ты не захочешь и не расскажешь.

Ясно. Туз в рукаве и дополнительные возможности, о которых никому не следует знать. Но пока я не стал полноценным магом — мне нет смысла об этом даже мечтать. Что толку от бесконечной силы, если я не знаю как с ней управляться.

— Но как я могу противостоять воле Дикой Руны, если я уже проиграл битву? — осекся я, осознавая, что как только Рита потеряла контроль — все мы мгновенно пали под натиском Шепота.

— В каждом человеке, который находится здесь в округе теплится доля его личности. Его воли. Его сознания. И до тех пор, пока живо твое тело — ты можешь постараться воспротивиться. Тем более, когда ты только что закончил инициацию.

В последней фразе я услышал почти людские эмоции. Словно мне намекнули с усмешкой на губах, что настало время действовать.

Но… о какой инициации идет речь?

— О принятии руной человека и человеком руны, — подсказал голос. — Мы стали единым целым, Александр и теперь перед тобой открываются новые магические возможности, предел которым является лишь количество доступных рун и фантазия. Времени осталось мало, пора действовать. Прощай, Александр.

Что значит «прощай»?

Ощущение, что меня высасывает, будто бы пылесосом стало непередаваемо явственным. Или это пространство вокруг исчезало?

— Стой, нет, подожди! У меня еще куча вопросов! — крикнул я, но было уже поздно.

Я вернулся туда, откуда начал. Тьма и чернота.

Вот только теперь в этой черноте