— В Москву.

Тверь — Москва.

План, предложенный Моментом, Данила одобрил — добраться до канализационного люка, под землей пройти до Твери и отогреться. Спецназовец и сам понимал: еще час-другой путешествия мокрыми по холоду — и всё, хана. Он еще не до конца пришел в себя, легкие горели, кружилась голова, онемели ноги-руки. Влада вроде бы держалась молодцом.

Люки в Секторе заколачивали намертво, но находились сорвиголовы, которые не боялись под носом у МАС и военных вскрывать их для себя и других вольных ловчих. У Геши Момента был такой на примете. Когда до заветного люка осталось метров сто, военные спустили на воду два катера — принялись прочесывать окрестности в поисках диверсантов. Пришлось ползти. Момент стучал зубами и под монотонный гул мотора тихо материл мироздание, государство и армию. Лучи прожекторов метались по набережной, ощупывая потрескавшийся асфальт. Троица пряталась за остовами лодок и передвигалась короткими перебежками.

Один из катеров подошел к самому берегу — беглецы замерли, прижались к тощим столбам (как назло, участок набережной был совершенно лысый). Влада притаилась за спиной Данилы, он ощущал тепло ее дыхания. С катера, покачивающегося возле берега, ударил луч, осветил песок пляжа, пополз выше, скользнул по столбам. Данила сглотнул, он почти наяву видел капитана, направившего на него бинокль, чувствовал взгляд… Вроде пронесло.

Катер поплыл дальше вдоль берега к черной махине моста, но некоторое время Данила не решался сделать последний рывок. Взвыла сирена, кто-то неразборчиво пролаял команду, и Момент крикнул:

— Рвем, чуваки, моментом доберемся!

Влада побежала за ним, пригибаясь. Данила замыкал. Момент перемещался огромными прыжками и вдруг замер на месте, как хищник, настигший жертву:

— Вот он, мой хороший! Мой ты золотой! Будь открытым, чё те стоит! — Он покосился на черную гладь реки, подсвеченную катерами. — Ну-ну-ну… опачки! — Лязгнуло железо, и Момент полез в люк, комментируя: — А лестницы нету ни фига! Но тут невысоко, бро, метра два — два с половиной.

Шлеп — он прыгнул и договорил снизу:

— Тут жижа, но ничё! Кто последний, тот возвращает крышку на место, ибо не хрен светить потайной ход.

Последним был Данила, он соскальзывал вниз плавно, задвигая ржавую крышку люка. Повис на одной руке, ухватившись за скобу, запечатал лаз и спрыгнул. Чвак — брызнула в стороны грязь, завоняло сероводородом.

— Не видно ни черта, — прохрипела Влада. — Вообще.

— Идите за мной, — позвал из темноты Момент и зашлепал по жиже.

Под ногами чавкало, эхо металось по проходу, зубы то ли Влады, то ли Момента чуть слышно отбивали дробь. Данила на ходу ощупал стены: осклизлые, вроде закругляются кверху — значит, это огромная труба. Попискивали крысы и разбегались с визгом — вверху они или внизу, было не разобрать.

— Как мы отсюд-да в-выберемся? — проговорила Влада впереди. Все-таки это ее зубы стучали. — Уб-бьемся на фиг.

— Не убьемся, — подбодрил Момент. — Нам все время прямо, и так минут семь. Потом будет решетка вверху, но там мы не полезем — на выходе иногда караулят. Еще две минуты ходу, и ко мне. Комфорта ноль, зато хоть погреться можно.

Чвак-чвак, чвак-чвак, уже даже почти и не холодно, но что ноги касаются дна — не чувствуется. Даниле хотелось лечь и заснуть, свернувшись калачиком, — видимо, перемерз. Впереди замаячил лунный свет. Момент зашагал быстрее. Проходя под решеткой, залитой светом фонаря, он приложил палец к губам. Мелькнул силуэт Влады — она шла, обхватив себя руками, — и погрузился во мрак. Данила запрокинул голову: не фонарь это светил, а непривычно яркие звезды.

— Тридцать два, тридцать три, — шепотом считал шаги проводник. — Поворот направо… — Глухой удар, Момент выругался. — Ёлы, не вписался, сдаем назад.

Он так резко рванул в обратном направлении, что протаранил Владу, и та налетела на Данилу. Капитан обнял девушку за плечи — и не почувствовал ни холода, ни тепла.

— Вот он, прохо-одик, — мурлыкнул Момент. — Пригибаемся — и за мной.

Продрогший до нитки Данила не мог понять, по мокрому или сухому ползли на четвереньках, он прикрывал лицо, чтобы не получить берцем проводника в нос.

— Я в-вообще-то б-боюсь з-замкнутых пространств, — пробормотала Влада. — Блин, мы вообще пр-равильно ползем?

Вопрос она задала с таким отчаянием, что Даниле передался ее страх: черная бездна без конца и края, куда ни сунься — нет выхода, и чем дальше, тем уже лаз и ниже потолок. Застрянешь — никто не придет на помощь. Сбегутся крысы, начнут жрать тебя заживо, а ты даже сдохнуть сразу не сможешь!

— Стоять! — скомандовал Момент и завозился.

Что-то клацнуло — свет резанул по глазам. Выход! Донесся вздох облегчения Влады.

— Моментом, бро. Тут фонари кругом — запалят! И машины иногда ездят.

Данила выбрался на проезжую часть и юркнул в подворотню, за ним — Влада. Момент, воровато озираясь, приладил крышку люка на место, догнал спеца с девушкой и бросил, не останавливаясь:

— За мной, бегом, чтоб согреться!

Тело слушалось с трудом, голова кружилась, болели ушибленные ребра — Данила беспокоился, как бы переломов не было. Шутка ли — так долбануло под водой. Впереди хекала Влада, ей тоже несладко приходилось. Похоже, Момент самый выносливый. Нет, скорее, его меньше потрепало.

Постепенно Данила согрелся, начало покалывать ноги и руки. Только бы на патруль не нарваться. Поздний час пока спасал.

С дороги, вдоль которой высились старинные, на вид даже ухоженные дома, свернули в убитый переулок, поскакали по разбитому асфальту мимо облезлых сталинок. Фонарей тут не было, ни в одном доме не светились окна, зато из ржавых труб валил дымок, оставлявший на стенах черные дорожки. Некоторые окна были выбиты, двери подъездов сорваны с петель.

Тверь почти опустела: боялись люди здесь жить, верили в то, что от Сектора идет опасное излучение и вода в реке заражена. Оставались деклассированные элементы и те, кто имел прибыль с биотина.

— Следующий дом, — задыхаясь, проговорил Момент.

Это была двухэтажная развалина, которую ровно посередине пересекала трещина. Правая часть дома выглядела обитаемой, левая таращилась провалами окон. Данила скользнул вслед за Моментом и Владой в подъезд, из последних сил взбежал на второй этаж.

Момент, ругаясь, повозился с замком, наконец ключ шумно провернулся. Троица ввалилась в прихожую, Данила нащупал выключатель — свет не зажегся.

— Дома под снос, обесточенные, — объяснил Момент из кухни. — Зато, бро, заходи и живи.

Он зашарил по полкам, роняя вилки, ложки, коробки, нашел свечу и долго мучился с отсыревшими спичками. Наконец затрепетал робкий огонек, и на стенах вытянулись черные тени. В кухне стояла буржуйка, на деревянном полу валялись дрова, газеты, грязные консервные банки, тряпье. К старому колченогому столу, который помнил еще царя Гороха, жалась раскладушка.