Из трубки понеслись частые гудки.

Я стукнула кулаком по спинке кресла. Варсавина оказалась осторожной, не помчалась сломя голову за большим кушем. Но я не привыкла сдаваться. Надо пойти в дом к Дегтяреву и вытащить из его письменного стола одну интересную штучку, которую Александр Михайлович отобрал у меня ранней весной. Уверена, полковник не выбросил ее. Он вообще не способен ни с чем расстаться, хранит, например, в кладовке коробочки и пакетики от подарков. Да он даже использованные зубные щетки складирует. Дегтярев по менталитету Плюшкин, и мне это сейчас на руку.

Купив небольшой букет из неизвестных мне цветов, я приехала к дому Варсавиной и обрадовалась. Прямо у подъезда сверкал намытыми боками темно-синий «Мини-купер» с крышей, раскрашенной под британский флаг. Отлично, Лидия дома.

Держа цветы таким образом, чтобы прикрыть лицо, я подошла к двери, поискала домофон, с удивлением увидела, что его нет, с трудом открыла тяжеленную дверь, которую, кажется, не меняли со дня сдачи дома в эксплуатацию, и очутилась в грязном подъезде. Стало понятно, что сюда пока не добрались риелторские компании, расселяющие клоповники. Можно было не тратиться на букет: консьержа, которому я собиралась спеть песню о доставке цветов, тут и в помине нет.

Слава богу, нужная мне квартира располагалась на втором этаже, долго подниматься по загаженным ступенькам и вдыхать подъездные «ароматы» мне не пришлось. Очутившись на площадке, я вытащила из сумки электронную отмычку, выкраденную из стола Дегтярева, и аккуратно воткнула ее в замочную скважину, надеясь, что Варсавина не запирается днем на задвижку. А то ведь все современные суперсредства, отпирающие любые хитрые замки, бессильны перед ржавой щеколдой, которую наши бабушки никогда не забывали задвинуть перед сном.

Дверь без скрипа отворилась, я на цыпочках вошла в квартиру. Увидела круглый холл с красивым диваном и двинулась вперед по наборному, сверкающему лаком паркету туда, откуда слышалось бормотание телевизора.

Мой план удался на сто процентов. Варсавина совершенно не ожидает увидеть непрошеную гостью, а я огорошу ее своим поведением – нагло усядусь и не уйду, пока она не расскажет все, что разузнала в доме милосердия. Правда, отлично придумано? Повезло, что полковник сохранил отмычку.

Помнится, отнимая ее у меня, он страшно злился, кричал:

– Только идиотка могла полезть тайком в квартиру, где живет серийный убийца! Ты чудом осталась жива! Дай честное слово, что никогда не повторишь такой глупости.

Мне пришлось божиться и клясться, но я при этом предусмотрительно сложила пальцы крестиком. Поэтому сейчас не испытываю ни малейших угрызений совести. Я не нарушаю данного слова, всем же известно: если вы скрестили пальцы, то все ваши обещания недействительны. Конечно, с тем социопатом я погорячилась, но ведь осталась жива и здорова. Лидия всего-навсего мошенница, а плуты не убивают людей. Вот Морозов страшный человек, и его необходимо вывести на чистую воду. Варсавина отдыхала в доме милосердия, небось прошерстила все здание от подвала до крыши. Каким-то образом она доставала омолаживающие таблетки для Ольги Богатиковой, значит, знала об эксперименте, и ей известно многое, в том числе и где хранят пилюли. Вполне вероятно, что она может сообщить мне нечто, изобличающее Морозова, или хотя бы подсказать, как часто и когда Григорий Константинович приезжает в дом милосердия. Вдруг она слышала разговор маньяка с главным врачом? Видела, как он берет коробку с лекарством? Меня устроит любая информация.

Я прокралась на кухню, увидела хрупкую женщину, стоявшую ко мне спиной, и громко сказала:

– Привет.

Далее произошло то, что я и ожидала. Варсавина обернулась, уронила сковородку и заорала:

– Вы кто?

– Даша, – спокойно ответила я. – Успокойтесь, я не собираюсь вас грабить. Хочу просто поговорить.

– Что случилось, Тата? – раздалось из коридора.

Я насторожилась. Раиса уверяла, что Варсавина прописана в квартире одна, но получается, здесь еще кто-то есть.

В кухню быстро вошла вторая хрупкая дама, отдаленно похожая на ту, что стояла у плиты.

– Сестры! – подпрыгнула я. – Вот здорово! Лидия ходит по благотворительным фондам, а вы обеспечиваете ей алиби. Когда сюда заявляются разгневанные люди, вы рассказываете им сказку о потерянном паспорте. А если все же потерпевшие отнесут в полицию заявление, то Варсавина с обидой воскликнет: «Избавьте меня от мошенницы! Она надевает парик, гримируется, чтобы стать похожей на меня, и разбойничает. В тот день и час, когда якобы я беседовала с обворованными мною людьми, я находилась на работе. Меня там видело сто человек». И ведь не врете! Как вас зовут?

– Немедленно покиньте нашу квартиру, пока мы не вызвали полицию, – без тени волнения ответила вошедшая.

Я села на стул.

– Сомневаюсь, что вы помчитесь набирать ноль два. Любой человек на вашем месте уже бы давно схватился за телефон. Кстати, я сама из полиции.

Сестры переглянулись, а меня понесло:

– Наш отдел не занимается мошенниками. Мы охотимся на серийных убийц. Лично мне отвратительны люди, грабящие инвалидов, но еще больше я ненавижу тех, кто убивает ни в чем не повинных женщин. В процессе поиска одного социопата, на совести которого много жертв, мы вышли на Лидию, отдыхавшую в доме милосердия, расположенном в Новой Табаско.

Тетки снова посмотрели друг на друга.

– Предлагаю вам сделку, – не останавливалась я. – Никому не сообщу о том, что Варсавина зарабатывает на жизнь, прикидываясь тяжело больным человеком, а вы ответите на мои вопросы касательно смерти Ольги и Елены Богатиковых. У вас десять секунд на размышление. Время пошло. Раз…

Одна из сестер попыталась наклониться.

– Не стоит трогать сковородку, – предупредила я. – Два… Если попытаетесь напасть на меня, будет плохо. Три… Вы не глупы… четыре… и должны понимать, что никто не отпустит сотрудника одного на задание, неподалеку дежурит группа захвата. Пять… На мне микрофон. Шесть… И как только я произнесу условное слово, сюда ворвется ОМОН, злые, как голодные питбули, мужчины. Тогда я ничем не смогу вам помочь. Семь… Ну подумайте, как я открыла вашу дверь? У полиции есть электронные отмычки. Восемь… Девять…

– Хорошо, – быстро произнесла та, что стояла в дверях, – договорились.

Я слегка расслабилась. Моя бабушка Афанасия, заядлая картежница, не раз говорила мне:

«Жизнь напоминает игру в покер. Побеждает тот, кто ничего не боится, идет на риск и умеет блефовать. Хочешь устроиться на интересную работу с солидной зарплатой, но понимаешь, что вряд ли справишься со служебными обязанностями? Гони прочь сомнения и уверенно заявляй кадровику: «Прекрасно знаю все нюансы». Оформляйся, а потом накупи книг, запишись на курсы и быстро повышай свою квалификацию. За пару месяцев испытательного срока ты во всем разберешься и заткнешь коллег за пояс. Никогда не говори: «Ой, я этого не могу». Нет слова «не могу», есть «не хочу». Вот так!»