– Я был бы только рад. Но она не захотела. И, наверно, она права. Мы плохо подходим друг к другу. Адриан, он видный, красивый. И он откроет ей целый мир. Скажи, я могу кому-нибудь дать целый мир? Я, никчемный зануда? Все, что мог бы ей дать, – это скучную, однообразную жизнь здесь, в Риме.

– Давай, я выйду за тебя, – предложила Фаустина.

Тит взъершил ей волосы.

– Ты выйдешь замуж за принца, Фаустина, или даже за императора. За того, кто гораздо лучше меня.

Вскоре она уже дремала у него на плече. Тит на цыпочках внес ее в сгущающуюся темноту дома Норбанов.

– Положите ее в постель, – сказал он рабыне с факелом. – И, самое главное, помните, она никуда не выходила из дома.

– Не беспокойся, никто ничего не узнает. – Рабыня нежно погладила головку девочки. – Нехорошо выдавать малышку.

– Она больше не малышка, – криво усмехнулся Тит. – Теперь она единственная дочь в доме.

– Твоя правда. А ведь помню, когда госпожа Сабина еще была такой.

С этими словами рабыня унесла Фаустину в дом. Она лишь на мгновение разбудила девочку, и та из-за ее плеча сонно помахала Титу на прощание ручкой. Тит помахал ей в ответ, развернулся и, с трудом сдерживая слезы, побрел прочь. Перед глазами его стояла одна и та же картина: Сабина на полу библиотеки, лежит, задумчиво подперев кулачком подбородок. Затем поднимает на него глаза и говорит:

– Только не это. Еще один.

– Ты не любишь его, – сказал он ей сквозь тени. – А он не любит тебя.

Но так ли это важно? Большинство браков заключаются отнюдь не по любви. Куда важнее такие вещи, как деньги, связи, возможность сделать карьеру. Или в случае Адриана и Сабины – жажда приключений.

«У тебя все не так, как у всех, Сабина, – подумал Тит, – потому что ты сама не такая».

Впрочем, то же самое относится к Адриану. В отличие от Тита, глядя на Нил, Адриан не подумал бы о крокодилах. Он подумал бы о приключениях. Адриан, не моргнув глазом, зашагал бы по диким горным пустошам Бригантии или крутыми горными тропами Дельф, чтобы своими глазами увидеть пифию. Во время свадебного пира он заявил об этом своем желании во всеуслышание. Тогда Сабина достала монетку и предложила заключить пари, кто первым достигнет вершины – он или она. Адриан улыбнулся ей, однако пари принял. Сабина же наклонилась к нему и поцеловала в щеку. За этот поцелуй Тит был готов отдать двадцать лет жизни.

А вот он его получил, хотя вовсе ее не любит.

Ну да ладно, лишь такие зануды и неудачники, как он сам, могли пребывать в уверенности, будто жену нужно любить. Тит перевел взгляд на ночное небо. Было уже темно, и сквозь укутавшую город дымку проглядывали звезды. Тит порылся в памяти, в надежде обнаружить цитату, что-нибудь из Вергилия, Катона или Гомера, элегантную цепочку слов, соединенных воедино гением, который мог в мгновение ока выдать нечто прекрасное и возвышенное. Увы, на сей раз память его подвела – в кои веки в его голове не нашлось ни единой цитаты. Зато там было полно Сабины: вот она с хрустом грызет яблоко, вот водит стилом по карте, вот она возлежит на пиршественном ложе, и рядом с ее шеей переливается украшенная гранатами серебряная серьга. Образы сменяли друг друга один прекрасней другого, и никакие слова, даже сказанные величайшими из поэтов, были бессильны передать его чувства.

– Неужели мне теперь страдать до конца моих дней? – вот и все, что он мог спросить у богов.

Викс

– Ты уже на две недели просрочил плату, – бросил мне хозяин гостиницы, недобро на меня глядя. – Живо гони монету.

– Попозже, – ответил я.

Прошел целый месяц нового года. Синяки на моем лице побледнели, а вот нос и ребра по-прежнему давали о себе знать. Что ж, нанятые Адрианом головорезы честно отработали свои деньги. Проклиная их на чем свет стоит и морщась от боли, я тем не менее вновь начал упражняться с мечом в тесном дворике гостиницы. Я как раз потрясал моим гладием, когда с покупками вернулись две прыщавые рабыни.

– Как хорошо, что нам вчера вечером не нужно было идти на рынок, – сказала одна из них. – Потому что из-за свадебной процессии было не протолкнуться, а она растянулась на целую милю.

– Сенаторская дочка? Ты видела ее платье?

Интересно, что это за свадьба? Неужели Сабины и Адриана? Я нарочно убедил себя, что не хочу знать точную дату. Но с того момента прошло несколько недель. Так что они наверняка уже муж и жена. И конечно же делят ложе. Интересно, подумалось мне, и как он ей, этот ее муж? В эту ночь я снова напился, хотя и не так сильно, как в первый раз. Я просто сидел, потягивая вино, глядя, как по улице расхаживают раскрашенные шлюхи, как в темных закоулках притаились грабители, как мимо на нетвердых ногах, шатаясь, бредут пьяницы. Затем я поднялся, послал подальше выставленный хозяином счет и направил свои стопы в легионы.

Осень 108 года н. э.

Сабина

Упершись кулачками в бока, Фаустина критическим взглядом обвела новый атрий.

– Мне не нравится.

Сабина рассмеялась младшей сестренке.

– Это почему же, хотела бы я знать?

Фаустина подошла к белоснежным мраморным стенам, по верху которых тянулся фриз из лавровых листьев и богинь с суровыми лицами.

– Как-то все неинтересно.

– Только не говори этого Адриану, он не переживет. Ведь он сам придумал эскиз фриза. Насколько я могу судить, ему хотелось «классики».

– А получилась скука, – изрекла Фаустина со всей серьезностью, на какую только способна одиннадцатилетняя девочка. В эти минуты она напоминала Кальпурнию. – Здесь все скучно и чопорно. В таком доме даже нельзя испачкаться.

Сабина взъерошила сестре волосы.

– А тебе непременно нужно испачкаться?

– Нет! Зато я хочу перемерить все твои платья! Они такие красивые!

Рука за руку сестры прошли через атрий к лестнице, украшенной мозаикой из голубых и зеленых завитков – тоже плод творческой фантазии Адриана. Этот дом не был тем архитектурным чудом, которое он набросал для себя, с бесконечными улучшениями и новыми идеями.

«С этим придется подождать», – задумчиво произнес он, обращаясь к Сабине. Пальцы его тем временем чертили на полях официальных документов купола и колонны. Тем не менее он тщательно следил за тем, как идут работы в его новом доме на Палатинском холме, который в конце концов его уговорила приобрести императрица Плотина. Здесь не было ничего, чего не подметил бы его зоркий глаз: и четкие, строгие ряды колонн в триклинии, и такие же стройные ряды слуг, застывших в молчаливом почтении, пока Сабина вела наверх младшую сестру.

– А почему они молчат? – шепнула Фаустина.

– Потому что император Адриан любит, чтобы в доме было тихо.