Потом новичка вывели «на территорию»: он в паре с Гришанчиком ходил по рынку, помогал собирать дань с торговцев. Однажды заметил и поймал того, кто делал то же самое от их имени. Худосочного мужичка завели в подсобку, и Гришанчик с местными охранниками избили его до полусмерти. Шумахер в расправе участия не принимал, за что получил штрафные баллы и замечание от Змея.

– Калечить беззащитных не буду! – набычился он. – Вам нравится – развлекайтесь, но без меня! Я к серьезным делам привык!

Змей не ожидал такой отповеди, но обострять ситуацию не стал.

– Ладно, посмотрим тебя в серьезном деле, – многозначительно произнес он. – А пока усложним задачу…

Следующую неделю Шумахер с Худым обходил вокзалы и прилегающую к ним площадь, собирая дань с торговых точек, попрошаек, таксистов, наперсточников, карманников и проституток.

– Главное, никого не слушай, когда тебя начнут жалобить, – учил Худой. – Иначе пустым придешь. У них всегда одни и те же сказки заготовлены: то клиентов нет, то заработки упали, то деньги потерял, то заболел… А пустым придешь – тебе рожу начистят или самого заставят в кассу дневную норму сдать. А на второй раз – выгонят взашей, да так, что потом тебя никуда не возьмут!

«На территории» Худой вел себя по-хозяйски: прогнал трех залетных наперсточников, которые разрешения у Тайсона не получали, а платить не захотели, рассказав сказку про плохие заработки. Те были здоровенные и наглые парни, но Худой перевернул их «станок» и попер на них так, что они быстро ретировались. Шумахер, который уже приготовился к драке, даже удивился.

– А как по-другому? – объяснил Худой. – Они же свою неправоту чувствуют! Территория чужая, а они бабло куют без разрешения, это против всяких понятий! Так что заколбасят их, если борзеть начнут, и дело с концом!

– А милиция?

– Свои, вокзальные, менты на откупе, а если в рейд какой-нибудь попадешь – районщикам или ОМОНу, тогда хреново, – сплюнул Худой. – Если ты для Тайсона ценный кадр, он тебя выкупит, а если нет…

Он махнул рукой и тяжело вздохнул.

– Тогда как в поговорке: «Каждый баран висит за свою ногу…» Может, придется и в зону сходить. Только сдавать никого нельзя. Тогда вернешься – тебя и «подогреют», и обратно возьмут. А если ты корешей «слил» – тогда не обижайся…

Несколько раз Шумахер выходил «на территорию» со Змеем и Гришанчиком. И убедился, что методы работы у всех одинаковые: беспредельная дерзость, уверенность, готовность жестоко расправиться с каждым, кто не подчиняется. Однажды они встретили Савку и его товарища, опирающегося на костыль, – их Шумахер покалечил в первый день. Вели они себя очень скромно, почтительно, и даже заплатили Змею дань за работу на вокзале. И вообще, оказалось, что они не входят в бригаду «Балтийцев», а просто купили право называться их именем.

– А что, так можно?

– Конечно! Если они сами по себе, им кто угодно может трендюлей дать, вот как ты и сделал! А если беззаконно присвоят чужое имя, то под ножи загремят. А когда честно платят, то и им дышать дают. Понятно?

– Да вроде понятно.

Шумахер действительно многое понял. И самое главное, что работа в «бригаде» гораздо проще и безопасней, чем боевая служба. Тут тебя не ждут замаскированные мины, не подстерегают снайпер или засада, обрушивающая плотный огненный шквал, выкашивающий взвод за несколько минут. Да и пока до применения оружия вообще не доходило…

Но вот наконец пришел день «бандитского крещения» – так, то ли в шутку, то ли всерьез, объявил Гришанчик.

– У наших «стрелка» с какими-то приезжими беспредельщиками, – объяснил он. – Поедем на двух машинах, может, по-хорошему поймут, а если упрутся – проучим как следует! Дело обычное…

– А оружие? – спросил Шумахер.

Гришанчик скривился.

– Не было такой команды. И зачем оно тебе? Фильмов насмотрелся, что ли? Сейчас же не девяностые! Да там вообще мелочь какая-то, вряд ли они против «тайсоновских» попрут. Перетрем и разойдемся…

* * *

В первой машине, черном угловатом «Гелендвагене», который одним своим видом должен внушать почтение, страх и демонстрировать большие материальные и иные возможности тех, кто в нем находится, ехал тридцатипятилетний бригадир Бройлер – приземистый крепыш с одутловатым лицом и тяжелым дыханием. Кроме водителя в салоне находились его приближенные – Ежик и Шлема, которые, как обычно в таких случаях, выполняли функции личных охранников. Следом в не новом, но хорошей сохранности черном БМВ ехало звено Змея. Сам он сидел за рулем, рядом с ним Гришанчик, а на заднем сиденье Шумахер и Худой. Все, кроме Шумахера, как и положено, были в полной униформе бандосов: спортивные костюмы «Адидас», кроссовки той же фирмы и одинаковые короткие кожаные куртки. Только у Шумахера костюм и кроссовки были не фирменными, и плохо сидящая куртка из кожзама, да еще другого покроя, что отличало его от остальных. Это отличие ему не нравилось, как и то, что вместо оружия ему, на всякий случай, выдали деревянную бейсбольную биту. У Гришанчика, «на всякий случай», имелась раскладная металлическая дубинка, у Худого кастет. Что было у старшего, они не знали: может, ничего, а может – и пушка. Змей, он и есть Змей.

– Очкуешь, Шум? – спросил Гришанчик искусственно бодрым тоном. Чувствовалось, что ему самому не по себе.

– Приедем на место, там все видно будет, – меланхолично ответил Шумахер, который испытывал те же чувства, что испытывает человек, выезжающий на загородную прогулку.

– А ты скольких «замочил»? – не унимался Гришанчик. – Ты же вояка. Или у вас считать не принято?

– У нас болтать не принято! – отрезал старлей. – И тебе не советую!

Гришанчик замолчал.

– Слышь, а ты в бейсбол играть умеешь? – спросил Худой, покосившись на биту.

– Откуда? Я же не американец. Змей выдал, я и взял. Вообще-то я к этой фигне не приучен.

– Ну да… У нас никто не умеет, – кивнул Худой. – Я по телеку видел, как один ментовский босс рассказывал, что у нас не продано ни одного бейсбольного мяча, зато биты скупают тысячами…

Шумахер не ответил. Его раздражала эта болтовня.

«Гелендваген» и БМВ, заехали на пустырь между новостройками. Ряд законченных одинаковых высоток песочного цвета начинался в ста метрах слева. Различать дома можно было только по цветным полоскам, повторяющимся от постройки к постройке: светло-зеленая, приглушенно-красная, реже – голубая и оранжевая. Справа был огороженный котлован и несколько скелетов строящихся домов. На одном вспыхивали огни электросварки, на второй башенный кран подавал очередные секции.

Их уже ждали: у забора стояли старый «Фольксваген» и тонированная «Лада» – «шестерка». Беспородные машины являлись плохой визитной карточкой.

– Голь перекатная, – выругался Змей. – А туда же – с голыми жопами на рожон прут!

– Плохо, что они раньше приехали! – сказал Шумахер.