– Мы давно не виделись, – сказала Нора.

– Тридцать лет. – Он заметил, что она с трудом сдерживает слезы. Вероятно, как и Харди, Нора вспомнила их последнюю встречу во дворе дома, в котором они жили. Ему тогда было двадцать, ей восемнадцать.

Харди уставился на ее цепочку с маленьким серебряным крестиком.

– Ты по-прежнему религиозна?

Она не ответила, и в следующий момент на лице снова появилось жесткое выражение.

– Ты настоящий паршивец! – прошептала она. – Появляешься вот так…

Он кивнул.

– Я был женат на Лиззи, у нас было двое детей, потом я сидел – с учетом времени в СИЗО – двадцать лет в тюрьме.

– Думаешь, я не знаю? – Она едва заметно кивнула в сторону мужчины, который стоял за столом позади Харди.

– Мне плевать, пусть слушает. К тому же это не тайна.

Она подавила свой гнев.

– Как ты меня нашел?

– Я позвонил твоей матери. Она не захотела сообщить мне твой адрес, но сказала, что ты работаешь здесь. Как у нее дела? Она была какая-то растерянная.

– Неудивительно, после стольких лет. Но у нее все хорошо, – ответила Нора. – Я слышала, твоя семья погибла. Мне очень жаль.

– Спасибо. Но якобы я их…

– В это я никогда не верила, – перебила Нора. Наверное, хотела избежать данной темы в своей закусочной.

– Правда? – Он с удивлением взглянул на нее.

– Я хорошо разбираюсь в людях, и ты никогда не смог бы этого сделать, – прошептала она. – Я знаю, люди меняются, и ты изменился, но все равно – на такое ты не способен.

Норино произношение по-прежнему осталось странным, – и Харди должен был признаться себе, что ему не хватало этого особого звучания.

Краем глаза он заметил, как мужчина за столом поднял руку. Нора посмотрела в его сторону.

– Нора, еще одно пиво! – произнес он громко и четко и принялся печатать эсэмэс в телефоне.

– Один момент. – Она достала бокал с полки. – Пиво «Сингха» из Таиланда, неплохое на вкус. Хочешь?

– Нет, спасибо.

Она вытащила бутылку из холодильника, открыла и вместе с чистым бокалом поставила перед гостем на стол. У Харди появилась возможность разглядеть ее. На Норе были узкие джинсы, футболка и черный фартук со стилизованным изображением панды. Она чертовски хорошо выглядела, только похудела, и по ее лицу Харди понял, что в прошедшие тридцать лет ей приходилось нелегко.

Убрав пустой пивной бокал в посудомоечную машину, она прислонилась к прилавку рядом с Харди.

– Когда ты вышел? – спросила она.

– Сегодня четвертый день. – Харди попытался улыбнуться.

– Что случилось с твоим носом и лицом? Ты устроил побег?

– Небольшая разборка с бывшими друзьями. – Больше он ничего не объяснил.

– Я слышала, что твой отец умер три года назад. Сожалею.

– А я нет. Меня тогда отпустили в однодневный отпуск, чтобы я мог присутствовать на его похоронах. Но не пошел туда. Вместо этого провел день в кафе-мороженом и думал о побоях, которые получил от него на свое пятнадцатилетие.

– Харди, ты все такой же ожесточенный.

– Тебя это удивляет?

– Нет, но это ты сам принял решение торговать наркотиками, и я сомневаюсь, что ты, абсолютно невиновный, отсидел двадцать лет в тюрьме.

Он кивнул.

– Туше.

– Что?

Очевидно, читать французский по губам она не умела.

– Один – ноль в твою пользу.

– Каждый делает со своей жизнью то, что считает правильным.

Только, к сожалению, прошлого нельзя изменить.

– Ты замужем? – спросил он, хотя знал, что Нора все еще носит девичью фамилию Мюленхоф. С другой стороны, сегодня это уже ничего не значило.

Она помотала головой.

– Детей тоже нет, – предварила она следующий вопрос.

– Друг?

– Я порвала с ним полгода назад. Еще вопросы? – Она сложила руки на груди.

– Где?.. – спросил он, но замолчал, когда стоящий за столом мужчина снова поднял руку.

Нора посмотрела на него.

– Этот парень к тебе пристает, Нора?

– Нет, все в порядке, – ответила она.

Харди взглянул на мужчину.

– Занимайся своими скачками и оставь нас в покое, ладно?

Мужчина отложил телефон в сторону и выпрямился. Хотя он был худощав, но на полголовы выше Харди.

– У всех недавно освободившихся такая большая варежка, как у тебя?

– Я…

– Томас Хардковски! – строго произнесла Нора и положила руку на предплечье Харди. – Это постоянный клиент, и мы давно знаем друг друга, так что никакого стресса, ковбой, тем более внутри. Я работаю в этой закусочной господина Чана три года, и, пока я здесь, никаких скандалов и драк не будет. Понятно?

Харди кивнул, а другой гость вернулся к своему столу и снова погрузился в чтение газеты.

– Ты живешь поблизости? – спросил Харди, когда она снова взглянула на него.

Она подняла глаза к потолку.

– Снимаю маленькую квартиру на четвертом этаже.

– В этой… местности? – Он едва не сказал халупе.

– Дрянное место, я знаю, но рядом с работой. – Она улыбнулась.

– Ты ведь такая умная, – сказал он. – Никогда не пыталась выбраться из этого района?

– Как ты? – усмехнулась она и пожала плечами. – Был один человек, который обещал вытащить меня отсюда. Но из этого ничего не получилось.

Внутри у Харди все сжалось. Он слишком хорошо знал этого человека.

– Тогда я сама попыталась – одна. – Нора заговорила еще тише. – На другом конце Франкфурта есть институт для слабослышащих и глухих, где преподают чтение по губам и хорошо платят. Я хотела там работать, но помимо вступительного экзамена мне нужно еще выучиться на педагога.

– Ну и в чем дело? Ты ведь просто создана для этой работы.

– Экзамен не проблема, его-то я легко сдам, – вздохнула она и автоматически продублировала слова на языке жестов, от которого однако быстро отказалась, потому что Харди его все равно не понимал. – Но я никак не соберу деньги на это обучение. Даже курсы на помощника учителя слишком дорогие. Для этого мне нужна более высокооплачиваемая работа. – Она инстинктивно теребила крестик на шее. – Знаешь, как можно рассмешить Бога? Расскажи ему о своих планах. – Она смиренно улыбнулась.

Харди никогда не был религиозным – и удивлялся, что Нора, с ее-то судьбой, давно уже не порвала с Богом. Куда ни глянь, жизнь напоминала чертов порочный круг.