Ломан ответил не раздумывая:

– Нет, почему вы так решили? Тогда новые отделы открывались к началу года или квартала. Это было как-то связано с расчетом зарплат и надбавок.

– Вы знаете об этом удивительно много.

– Я тоже когда-то работал в РПН.

Сабина тут же выпрямилась.

– Вы?

– Многие из старой гвардии начинали в этом отделе. Своего рода испытание на прочность, знаменитый прыжок в холодную воду. Того, кто выдерживал, повышали по службе.

– Снейдер тоже там был?

– Нет, Снейдер никогда. В двадцать три он с отличием закончил университет, после чего пятнадцать лет занимался анализом правонарушений, а затем прошел отбор и отучился на полицейского аналитика, судебного психолога и специалиста по случаям похищения людей.

Все это Сабина знала. Кроме того, он говорил на нескольких языках и имел хорошие связи в Интерполе, что ему, правда, все равно не помогло.

– Кто еще работал в том отделе? – спросила она.

– А, многие. Они приходили и уходили.

– Я имею в виду, во времена Рорбека, Хагены, Хесса и Тимбольдта.

– В отделе было тогда… – Ломан наморщил лоб и задумался. – Десятка два человек или около того. Небольшой отдел. – Он отломил еще кусок кекса. – Почему вас это интересует?

«Именно это решающий вопрос».

Она рассказала ему об убийствах и самоубийствах, которые связывали сотрудников тогдашнего отдела. Но все это не показалось Ломану новостью – за исключением одного момента.

– Жена Тимбольдта тоже мертва? – спросил он.

Сабина сообщила ему о том, что произошло вечером.

Ломан приподнял бровь.

– Отсюда ваш… – он помахал рукой, – запах. – Затем он задумался. – И вы предполагаете связь с тогдашней работой отдела?

– По крайней мере, я выяснила, что Хагену и Рорбека подозревали в нелегальных махинациях.

– А, перестаньте. – Ломан поднялся и прошелся по кабинету. – Этот отдел всегда находился под подозрением. Обычное дело, если группа работает под прикрытием, проникает в среду наркоторговцев и разрушает систему изнутри. В случае успеха все отлично – в случае провала сыплются обвинения в коррумпированности.

– А были коррумпированные коллеги?

– Насколько я знаю, нет. Однажды проводилось внутреннее расследование, и некоторых коллег допрашивала служба ведомственного надзора, но так ничего и не выяснила.

– Каких коллег?

– Между собой их называли «Группа-6».

– Потому что их было шестеро?

– Да, и, насколько я знаю, среди них были Рорбек, Хагена, Хесс и Тимбольдт.

«Надо же!»

– Значит, и Хесс тоже?

– Все-таки он много лет руководил отделом.

– А остальные двое?

– Ну и вопросы вы задаете. – Ломан нахмурился. – Один тип, который затем очень быстро покинул БКА. Господи, не могу вспомнить его фамилию, с тех пор столько времени прошло. А как звали шестого, я все равно не знал. Они ведь работали под прикрытием.

– Ничего страшного. – Возможно, она отыщет эти фамилии в архиве. – И вы считаете, что те обвинения были беспочвенны?

– Иначе они вряд ли бы остались на службе, а Хесс никогда бы не стал президентом.

Логично!

– Этот отдел еще существует?

– Нет, его расформировали много лет назад.

– В чем могли заключаться те обвинения? – поинтересовалась она.

– Ничего конкретного я не знаю – всего год проработал в БКА. Все остальное лишь слухи. – Он поднялся, сел на подоконник и бросил взгляд во внутренний двор через ламели жалюзи.

– И вот теперь прошлое настигает их всех, – задумчиво пробормотала Сабина, – и их родственников по порядку убивают. – Она покосилась на Ломана, чтобы проверить его реакцию, но тот оставался – по крайней мере внешне – вполне спокойным.

«Почему он не паникует? Потому что тогдашние события его не касаются? Ему наплевать на все это, потому что у него нет семьи, или ему действительно нечего бояться?»

– По моему мнению, к Хессу, Тимбольдту, но также к вам и другим бывшим сотрудникам этого отдела нужно приставить личную охрану. По крайней мере, до тех пор, пока мы не выясним, с чем имеем дело.

– Сомневаюсь, что актуальные смерти связаны с нашей тогдашней работой.

– Почему?

– Немез, я вас умоляю! Сами подумайте. С тех пор прошло двадцать лет. Почему убийства и самоубийства должны были начаться именно сейчас, а не пару недель, месяцев или лет назад?

Сабина подумала об эсэмэс, которое Снейдер получил от Рорбека.

– Снейдер может знать ответ.

– Тогда спросите его.

Сабина рассмеялась.

– Уже спрашивала. Вы когда-нибудь допытывались чего-нибудь от Снейдера? Он не говорит ни слова.

– Попробуйте еще раз, – предложил он. – Вы ведь никогда просто так не сдаетесь.

Ломан был прав. В настоящий момент это был единственный след.

– Вы знаете, где Снейдер мог бы сейчас находиться?

Ломан подошел к телефонному аппарату, набрал короткий номер и включил громкую связь. После седьмого гудка включился автоответчик Снейдера.

«Если я не беру трубку, то мне, вероятно, не хочется с вами говорить», – произнес голос Снейдера со знакомым голландским акцентом. – Так что даже не пытайтесь еще раз…»

Ломан разорвал соединение.

– В любом случае дома его нет.

Тут Сабина подскочила на стуле.

– У него ведь остался служебный мобильник?

– Пока он лишь отстранен от службы, а не уволен официально…

– А в служебном телефоне есть чипы, с помощью которых можно точно локализовать его местонахождение. – Сабина требовательно посмотрела на Ломана.

Он сделал большие глаза, когда понял, чего она от него хочет.

– Я этого не могу.

– Кто, если не начальник службы внутренней безопасности?

Вздыхая, он подошел к своему ноутбуку, включил его и открыл какую-то программу. Ввел данные телефона Снейдера, и навигатор за несколько секунд определил его местонахождение.

«Черт, это было быстро!» Сабина подумала о собственном мобильнике, нахождение которого Ломан мог выяснить в любой момент.

Ломан увеличил часть карты, в центре которой светилась красная точка.

– Вот он – или по крайней мере его сотовый.

Сабине потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться. Программа показывала место на западной окраине Висбадена, недалеко от дома Снейдера.