никак: сплошные камни, ничего не растет, недолго и от голода умереть. Что тут можно раздобыть: стащить в деревне черствый хлеб? Представь эту гадость! Да, я ем овец и домашнюю птицу, иногда еще рыбу, — мрачно признался Манниус. Он кивнул на великана, который опять поводил носом и очень сурово хмурился. — Его я перевоспитал почтиполностью и считаю, что опыт удался. Я убедил Летуна перестать есть людей, и с тех пор он пристрастился к баранине. Это большой шаг вперед. Может, я даже уговорю его попробовать жаркое.

— Баранина, — повторил Циклоп.

— Получишь целую овцу, клянусь честью, — торжественно пообещал Манниус. — Сейчас она находится в процессе приготовления, как мы это называем, а попросту говоря, растет. Но я разрешу тебе ее съесть, если оставишь Зену и ее подругу в покое.

— Подругу! Узнаю по запаху. Это нежненькая и мягенькая… — обрадовался Циклоп. Он повернулся к воительнице и послал бы ей страшный взгляд, если б только у него сохранился глаз. В голосе его зазвучала обида: — Она меня тоже обманула. Сказала, что покончит с Зеной и принесет мне глаза, обе ноги и…

— Давай-ка помолчим, — Манниусу не понравился ход мыслей приятеля, смаковавшего воспоминания, и он перебил его. — Разве ты забыл, что девушек не едят? Мы же все обсудили, вспомни наши правила!

— Не ешь людей, ешь овец, — с досадой пробубнил Циклоп.

Он испустил тяжелый вздох, Зена предусмотрительно отпрыгнула от зловонной струи, и даже Манниус поморщился.

— Будь умницей, никого не трогай, и завтра я позволю тебе съесть оленя, — соблазнял гиганта наставник. Летун медленно поворочал мозгами и улыбнулся:

— Олень вкусный, люблю. — Тут он снова повернулся к Зене, потом принюхался к ее спутникам. — А сколько? Большую часть?

— Все, кроме моей доли, — двусмысленно ответил Манниус, избегая споров. — Два куска мне, и я готовлю их, как хочу.

— Какой ты странный! Жаришь мясо, портишь еду, — пожаловался Циклоп. Манниус молча ждал, скрестив на груди руки. Великан вздохнул, воительница отвернулась, закашлявшись. — Ну, ладно! Два куска тебе, и я молчу.

— Молодчина! — сердечно похвалил его Манниус, поощряя сговорчивость.

— Ага, ясно, — рассудила Зена. — Он добывает пропитание, ты немного оставляешь себе, а чем еще ты занимаешься?

Манниус усмехнулся:

— Разве недостаточно? Зачем работать, если стоит сказать, что я приятель Циклопа, и мне дают все, что пожелаешь? Великан послушен, ведь я заменяю ему единственный глаз, так что хлопот немного. Да, он туповат, неряшлив, но вообще-то Летун не грубее наших бывших соратников. Я не лучший вояка, у мелких сошек вроде меня невелик выбор. Кто снабдит едой и кровом, с тем и живи.

— Ты нигде не пропадешь, Манниус, — мягко сказала Зена, бросая на него дружеский взгляд. Мужчина кивнул:

— Все устроилось отлично, ты права. А каким ветром тебя сюда занесло? Я слышу о тебе иногда. Последняя новость, которую знаю: ты вышибла из деревни гнусного Каламоса. Это было далеко, где-то к юго-западу отсюда.

— Быстро же разносятся слухи! — пробормотала воительница и проверила, не добрался ли Циклоп до ее спутников. — А здесь я потому, что ищу похищенных девочек. Но ты не глуп и давно должен был догадаться, что я не на прогулке.

Пришел черед Манниуса вздохнуть:

— Догадался, такой уж я! Меня предупреждали, что кое-кто отправился на поиски. Не знаю, кто остальные, но хрупкое создание, сидящее на земле, наверняка та охотница, которая мне нужна. Послушай, Сфинксприказал нам схватить Аталанту, как только появится, и привести на дорогу в Фивы. Конечно, приятно поболтать о добрых старых временах, но долг прежде всего. Зена слабо улыбнулась:

— Тебе меня не одолеть. Давай договоримся: мы не встречались и ты нас не видел.

— Не видел, — зловеще прогудел великан.

— Отдохни в тенечке, Летун, — торопливо распорядился Манниус. — Знаешь, Зена, как забавляется Сфинкс? Находит местечко, где припекает вечернее солнце, ложится поперек дороги и каждому путнику загадывает Загадки; того, кто не отгадал, убивает и съедает на месте. Только один-единственный человек ушел из его лап живым. Это был царь Эдип. Сфинкс — хищник, и аппетит у него, в отличие от лица, не женский. Мне хватает ума не спорить со своим господином! Но нельзя же похищать маленьких девочек и делать их жизни ставкой в состязании! Даже жестокость должна иметь предел! — Манниус понизил голос и шагнул поближе к воительнице. — Одна из девочек слепа и видит не больше моего Циклопа.

— О, ты становишься мягкосердечным, — заметила Зена, и Манниус рассмеялся, но глаза его были мрачнее тучи:

— Начнем с того, что я никогда не был жесток, и эта Затея мне очень не нравится. Конечно, я не стану лезть на рожон, но ведь найдутся другие способы, а? Эй, Летун, — тихо позвал он, — мы с тобой отпустим Зену, правда?

Циклоп не одобрил его предложения:

— Опять отпустим? Почему?

— Потому что ты больше не ешь человечину, — терпеливо объяснил наставник. — И еще потому, что если ты съешь Зену или Габриэль, то завтра не получишь оленя.

Великан призадумался и, сдаваясь, решил уточнить:

— Я получу свою долю сырой? Ты не станешь портить мясо на огне?

— На этот раз не стану, — не терял терпения Манниус, — но в следующий раз я немного поджарю его, и ты увидишь, что мясо будет вкуснее. И для мозгов полезнее.

— Поджарю! Когда это кончится! — пробормотал Циклоп и оскалился в сторону Зены: — Зачем помогла Одиссею ослепить меня? Вы меня обманули!..

— Может, и так, — спокойно ответила воительница. — Поедать людей тоже нехорошо. Я отомстила, мы квиты.

— Ха! — фыркнул гигант, и Зена задержала дыхание. Услышав, что воительница со свистом выдохнула, Манниус улыбнулся и присоединился к разговору:

— Исправь меня, если я ошибаюсь, но мы не раз выручали тебя, королева. Ты не будешь возражать, если я попрошу не упоминать о нашей встрече при Сфинксе? В память старых добрых лет. Всего лишь мелкая деталь, которую вполне можно опустить!

Зена улыбнулась, быстро прошла два шага, отделявшие ее от Манниуса, и нежно поцеловала его.

— Береги себя, хорошо?

— Только этим и занимаюсь, — тихо ответил он. — Ты тоже… будь осторожна, обещаешь? Сфинксу нельзя доверять.

— Доверять Сфинксу? И в мыслях не было! Равно как и знаменитой Аталанте, — воительница отвернулась иотошла прочь. Уходя, она слышала, как Манниус говорит Циклопу:

— О, мои друг, какая женщина!

— Женщина, — мечтательно повторил гигант и шумно фыркнул. — Их вкус незабываем! Но эта Зена — сплошные мускулы, попробуй разжуй. Не стал бы есть даже с голодухи.

Воительница перешла луг и помахала спутникам:

— Нам туда. В путь!

Аталанта что-то проворчала себе под нос, Гомер изумленно посмотрел на нее, — видимо, расслышал — иподнялся на ноги. Охотница с