Княгиня наконец-то придумала, как можно использовать преданность дворцовой челяди. Раскрыв все сундуки, шкафы и пыльные кладовки, она нарядила рабов в самые дорогие наряды – в великокняжеские охабни и шубы, свои старые платья, в мужние плащи. Ведь правитель державы не может ходить один, его всегда окружает самая знатная свита преданных бояр и князей!

Именно ее – всеобщую поддержку русской знати – и должны были изображать слуги.

Московская правительница очень рассчитывала на то, что снизу, с площади, московский люд никого на высоком крыльце не узнает. Дорогими нарядами впечатлится, да в знатность свиты и поверит. А что лица незнакомые – так мало ли из каких окраин правительница себе сторонников созвала? Одной токмо Москвой Святая Русь не заканчивается.

Сжав в кулаке сплетенный из ивы и крапивной нити амулет, наговоренный ночью на отведение глаз, Софья Витовтовна напоследок остановилась взглядом на самой доверенной рабыне, ныне совсем затертой богато наряженными слугами.

– Я там скамеечку у перил поставила, – торопливо сообщила Пелагея и показала кувшин. – Кисель на случай, коли в горле запершит.

Княгиня молча кивнула, развернулась и гордо вскинула подбородок:

– Открывайте!

Стражники распахнули створки. Вдовая княгиня-мать первой вышла на высокое крыльцо, прошла к перилам, встала рядом с обитой кошмой скамеечкой, взглядом указала на нее сыну. Княжич Василий послушно поднялся на подставку, тут же почти сравнявшись ростом с матерью. Многочисленная дворня выкатилась следом, быстро заполнив все свободное место. Холопы, дворовые девки, слуги… Но одетые дорого, сверкающие шитьем, бисером и самоцветами. Издалека – ни дать ни взять одни токмо цари, царицы и царевичи.

Увидев все это, отправленные на колокольни холопы упредили звонарей, и колокола один за другим начали умолкать. В наступившей тишине Софья Витовтовна оперлась ладонями на перила и громко провозгласила:

– Слушайте меня, люди русские и народ московский! Слушайте меня, люд служивый, работящий, слушайте князья и бояре! Полтора месяца тому назад преставился пред очами божьими мой любимый муж, великий князь Василий! Все мы скорбели сорок дней и ночей в положенном трауре! Мой возлюбленный супруг покинул нас, но жизнь продолжается, и державе нашей надобен новый правитель! Мой муж Василий Дмитриевич в завещании своем указал наследником русского престола нашего с ним сына Василия, назначив опекуном его деда, моего отца Витовта, великого князя Литовского! В недавнем письме своем мой отец передал свое согласие на сию великую честь и заверил всячески, что готов всей силой оружия и влияния своего защищать от любого враждебного поползновения и самого Василия, и пределы всей земли русской! А сверх того любящий дядя Василия, брат моего мужа князь Звенигородский Юрий Дмитриевич в послании своем последнюю волю брата своего одобрил и старшинство своего любимого племянника признал!!!

Вдовая правительница ненадолго замолчала, смотря на собравшихся под ступенями горожан и давая им время обдумать услышанное. Давая понять, что ее саму и ее сына ныне поддерживают два самых могущественных человека обитаемого мира: правитель огромной, сильной и могущественной Литвы и непобедимый русский воевода, имеющий первое право на трон согласно лествичному праву.

У московского люда сомневаться в словах вдовы повода не имелось. О любви отца, правителя литовского, к единственной дочери и без того хорошо знал весь честной мир, равно как многие служивые слышали о большой теплоте Юрия Дмитриевича в отношении племянника. А раз князь Звенигородский не приехал в Москву и не предъявил своих прав на престол, не изгнал литвинку и младшего родича, то выходит и правда – признал!

– Смотрите сюда, люди русские и народ московский! – Софья Витовтовна зашла за спину своего сына и крепко взяла его ладонями за плечи. – Смотрите сюда, люд служивый, работящий, слушайте князья и бояре! Согласно завещанию моего покойного супруга и согласию общему всего народа… Вот ваш новый господин, великий князь Василий Васильевич! Отныне любите его, почитайте и повинуйтесь, как повиновались его отцу, Василию Дмитриевичу! Склоните головы, люд служивый, работящий, склоните головы князья и бояре. И клянитесь ему в вечной верности!

Некоторое время горожане колебались – но и здесь Софья Витовтовна озаботилась преданными слугами, каковые пробрались на площадь и стали первыми вставать на колени, подавая пример всем остальным. И очень скоро вся обширная площадь склонила свои головы перед десятилетним Василием Васильевичем, новым правителем Московской Руси.

Княгиня-мать размашисто перекрестилась, подавая холопам условный сигнал, – и тут же снова, звонко и радостно, над всей Москвой запели бесчисленные церковные колокола.

Устраивать праздничный пир в честь воцарения юного великого князя Софья Витовтовна не стала, побоялась. Мало ли чего взбредет собравшимся вместе хмельным князьям, когда они останутся наедине с нею и десятилетним Василием? Ведь вся ее защита супротив огромной Москвы – это одинокий новик, пусть даже и храбрый до отчаянности. Ну и его восьмилетняя сестренка.

Посему великокняжеские амбары и погреба открылись нараспашку токмо перед челядью – на сей раз правительница сама разрешила ключнице побаловать своих верных помощников вдосталь.

Но холопы, слуги и рабы веселились у себя – внизу возле кухни.

Наверху же, в великокняжеских хоромах, торжества не случилось, и даже жизнь дворцовая осталась прежней: днем новопровозглашенный великий князь играл с княжной Боровской в ножички, выбивалы и камешки, Софья Витовтовна привычно проверяла дворцовые доставки и расходы, Василий Ярославович ходил за нею тенью в золотой ферязи поверх юшмана и поддоспешника, с саблей на поясе и кистенем в поясной сумке.

А вечером все они, единой дружной семьей, собирались в покоях княгини-матери.

* * *

На четвертый день после оглашения Василия Васильевича новым государем из удела неожиданно вернулась совершенно «исцелившаяся» княгиня Салтыкова, испросившая разрешения вернуться к своей службе.

Новым днем появились княгини Горчакова и Чечерина.

Тем же вечером правительнице поклонились службой еще три боярыни – и Софья Витовтовна поняла, что она победила!

Похоже, недовольные пребыванием «литвинки» в Кремле князья так и не придумали, каким образом можно обойти старшинство Юрия Дмитриевича в борьбе за трон. Ведь попытайся любой из них прогнать ведьму с отпрыском и сесть на ее место – старший в роду Дмитриевич подобного унижения не потерпит, подчиняться самозванцу не станет. Придет и накажет – убрав глупую голову с невезучих плеч.

Звенигородский князь – это вам не баба с мелким дитятем! Звенигородский князь – это крупнейшая дружина, это великий опыт победных войн, это уважение всего служивого сословия. С Юрием Дмитриевичем лучше не ссориться…

Обойти князя Юрия остальным боярам было невозможно. И так выходило, что, покуда он жив и покуда не намерен смещать племянника с трона, Василий Васильевич оставался за ним как за каменной стеной.