В полночь все машинально провозгласили тост за Новый год, обменялись традиционными поцелуями и рукопожатиями — Расти и Валентина коснулись друг друга щеками в знак холодного перемирия — и с глубоким облегчением сели слушать первую программу Дабл-ю-джей-зед «Догоняя время через континент», в которой, как сообщил ведущий, каждые пять минут до и после каждого часа слушателям представят музыкальную встречу Нового года в Нью-Йорке, Чикаго, Денвере и Сан-Франциско соответственно. Но даже эта блистательная перспектива была омрачена. Наполняя бокал, Валентина пролила шампанское на платье.

— Черт! — выругалась она. — Пожалуй, пора прилечь. — И царственно выплыла из комнаты, но через пару минут вернулась, дико озираясь. — Сегодня это на моей кровати!

Валентина села на пол с седьмой рождественской коробкой на коленях и попыталась устроить истерику, но, так как на нее не обратили внимания, быстро умолкла.

На карточке были отпечатаны четыре строчки:

На седьмой же вечер Святок

Шлет любовь твоя в подарок

В о д у с р ы б к о й золотой (Вместо болтовни пустой).

Красная папиросная бумага в коробке была влажной — часть краски осталась на пальцах Эллери. В бумаге оказался маленький игрушечный аквариум — чуть больше сливы — с совсем крошечной тропической рыбкой, которая плавала в воде, поблескивая золотом. Большая часть воды пролилась, хотя аквариум был укреплен в коробке с помощью бумажных прокладок.

— Не слишком отличается по масштабам от домика, — заметил Эллери. — Если это и работа маньяка, то весьма последовательного.

— Я думал, с этим чертовым домиком уже покончено, — сказал Джон, как будто это имело для него значение. К счастью, на него никто не смотрел.

— На оборотной стороне этой карточки есть значки, — пробормотал Эллери.

Он уставился на карандашные пометки.

Ссылка на иллюстрацию: http://oldmaglib.com/book/q/Queen_Ellery__The_Finishing_Stroke_pic4.jpg

— Это явно символ воды.

— А под ним нечто вроде плоскогубцев, — сказал доктор Дарк. — При чем тут они?

— Это не плоскогубцы, доктор. Неужели вы не видите, что это крайне упрощенный рисунок рыбы с развевающимся хвостом? Вода и рыба, как и говорится в послании...

Большинство засиделись допоздна, ища сомнительное утешение в хозяйском шампанском, покуда Дабл-ю-джей-зед следовало за Новым годом вплоть до Золотых Ворот[68]. Затем Эллери вызвался приготовить нечто из яиц всмятку и куриной печени, после чего он каким-то образом очутился в темной нише, где две руки нежно обняли его за шею, пара ароматных губ поцеловала его в губы, а голос, явно принадлежавший Эллен, прошептал: «Счастливого Нового года!» — что было, несомненно, приятно, но, как подумал Эллери, не обещало абсолютно ничего.

Было почти пять утра, когда он плюхнулся на стул в своей спальне и ощупью нашел дневник. Несмотря на обволакивающую его пелену, Эллери смог внести запись от 31 декабря. В последнем абзаце чувствовалось отчаяние:

«Рисунки на карточках грубые до предела. Не могут ли они означать нечто примитивное? Наскальные изображения? Рисунки индейцев?.. Иероглифы! Не в этом ли ключ? Если так, то рисунки — идеографические. Они напоминают египетские идеограммы, особенно последняя пара символов... Ну и что? Что это означает? Конечно, я знаю, что символы означают воду и рыбу, но что означают сами вода и рыба?»

Нельзя сказать, что мистер Квин с надеждой приветствовал начало 1930 года. Во-первых, когда он открыл глаза, было без пяти час дня. Во-вторых, когда он приковылял к окну взглянуть на сверкающий новый мир, то нашел его удручающе серым, с туманом, таким же непроглядным, как у него в голове, сырым воздухом и дождем, грозящим зарядить на весь день. «Колокола, гоните ложь, зовите правду», — писал лорд Теннисон, но Эллери сомневался, что колокола, звенящие в его черепе, возвещают золотой век.

Тающий снег напоминал серое покрывало.

Спустившись, Эллери обнаружил еще один повод для депрессии. Эллен поджидала его, вооруженная стряпней из аспирина, томатного сока и вустерского соуса, а также полным кофейником, что было хорошо, но румянец на ее щеках и блеск в глазах не сулили ничего хорошего. Эллери попытался вспомнить, что произошло после поцелуя в темной нише, но всю ночь словно заволокло туманом. Эллен прижималась к нему, как будто...

Содрогнувшись, Эллери залпом выпил еще одну чашку кофе.

— Бедняжка, — проворковала Эллен. То, как она продолжала цепляться к нему, когда они направились в гостиную, едва не повергло его в панику.

Комната была усеяна телами выживших, вяло пытающихся читать газеты. Эллери потянулся к свободной, надеясь, что присосавшаяся к нему очаровательная паразитка почувствует его желание страдать в одиночестве. Ничуть не бывало. Она подвела Эллери к предмету мебели, в котором он со страхом узнал кресло для двоих, и опустилась в него вместе с ним.

— Читай свою газету, дорогой, — шепнула паразитка ему на ухо. — Я просто посижу рядом... и посмотрю на тебя.

Эллери в отчаянии начал читать. Нью-йоркская полиция произвела девятнадцать антиалкогольных рейдов в канун Нового года. Мэр Джимми Уокер сегодня приведен к присяге перед вторым сроком. Генерал Смэтс впервые прибыл из Южной Африки с визитом в Соединенные Штаты и заявил репортерам, что ужасные последствия современной войны, несомненно, должны поставить ее вне закона... Эллери продолжал читать, ничего не видя.

Его спасло возвращение Расти и Джона с прогулки. Эллери вскочил с кресла и быстро сказал:

— Прошу прощения, Эллен, я хочу поговорить с Джоном. Увидимся позже... — Он поспешил отойти.

— Аве, Цезарь, — приветствовала его Расти. — Вам могло повезти куда меньше.

— Что-что? — тупо переспросил Эллери.

— Эллен — красивая девушка.

— Да. Ну, доброе утро. Как голова?

— Смотря чья, — отозвалась Расти.

— Моя еще при мне, — усмехнулся Джон, — хотя сегодня утром я сомневался, что она удержится на плечах.

— По крайней мере, у тебя имеется оправдание.

— Какое?

— Досадный инцидент в конюшне.

— О чем ты?

— О вчерашней сцене, которая там состоялась. Я имею в виду танцы в обнимку.