ОБЩЕИЗВЕСТНО, ЧТО БОЛЬШОЙ телескоп-рефлектор ныне покойного Гершеля-старшего представлял собой линзу четырех футов в диаметре и сорокафутовую зрительную трубу, таким способом увеличивая объекты в шесть тысяч раз, притом что эта мощь частью своей терялась при рассмотрении ближайших к нам астрономических объектов, виной тому недостаток освещенности этих объектов, от чего не спасало даже громадное увеличение, так что картинка, получаемая в телескопе, расплывалась, становясь слабой и неясной, это же в свою очередь понуждало использовать для рассмотрения указанных объектов всего лишь треть или даже четвертую часть всех имеющихся возможностей. Соответственно, увеличение, применявшееся при рассмотрении Луны и планет, с помощью которого и были сделаны самые неожиданные из открытий, колебалось в пределах между 220, 460, 750 и, наконец, 900 степенями, в то время как при наблюдении двойных и тройных неподвижных звезд и куда более удаленных туманностей он чаще мог использовать полную мощь своего инструмента. Неумолимый закон оптики, согласно которому резкость изображения падает в прямой зависимости от увеличения, казалось, ставит непреодолимую границу возможностям с его помощью получать новые знания о нашей Солнечной системе. Однако следует заметить, что за несколько лет до смерти этого почтеннейшего астронома, он все же посчитал разумным начать со-оружение серии параболических и сферических рефлекторов улучшенного качества, которые, объединив все лучшее, бывшее уже в грегорианских и ньютоновских инструментах, включили в себя также любопытные достижения Долланда в области ахроматических линз, что позволило в немалой мере обойти казавшееся неразрешимым затруднение. Его планы на будущее, как можно понять, включали, в частности глубинные исследования в области оптики, и предполагали использование величайших по изобретательности механических ухищрений; но постоянное ухудшение здоровья и наконец смерть не позволили ему довести до конца намеченные опыты. Его сын, ныне здравствующий сэр Джон Гершель, буквально выросший в атмосфере астрономических исследований и посему превратившийся в астронома-экспериментатора с детских лет, столь глубоко был убежден в значимости этой теории, что настоял на том, чтобы любой ценой осуществить ее практическое испытание. Два года спустя после смерти отца он полностью собрал свой новый инструмент и практически с полной точность приспособил его к старому телескопу. Он же выяснил, что шеститысячекратное увеличение, примененное при наблюдении Луны, что составляло ранее самую трудноразрешимую задачу, при условии применения новых рефлекторов давало фокальную картинку удивительной ясности и четкости, лишенную ахроматической расплывчатости, освещенную со всей полнотой, каковую можно было получить от этого источника с помощью телескопной линзы. Увеличение точности видения, какового удалось таким образом добиться, удостоверяется тем, что расстояние до Луны оказалось зрительно уменьшено разрешением телескопа от реально существующих 240 000 миль до 40 с помощью 6-тысячекратного увеличения и видимого приближения планеты к глазу наблюдателя. Так, хорошо известно, что это расстояние составляет предел видимости невооруженным глазом для объектов, находящихся на земной поверхности, вне зависимости от степени подъема. Покатость земной поверхности мешает даже при самом остром зрении, вне зависимости от высоты точки, на которой находится наблюдатель, видеть более удаленные объекты, более того, в самом общем случае объекты, видимые с подобного расстояния сами по себе, находятся на возвышениях, таких, например, как горные хребты. Притом следует отдавать себе отчет, что эти сорок миль, зрительно отделявшие наблюдателя от лунной поверхности, позволяли разглядеть находящиеся там объекты с той же степенью отчетливости, как то случилось бы на Земле для предметов столь же отдаленных.

И ВСЕ ЖЕ, Гершелю-старшему удалось продемонстрировать, что при тысячекратном увеличении на поверхности нашего спутника удается разглядеть объекты, минимальный диаметр которых составляет 122 ярда. Соответственно, если бы удалось задействовать всю мощь новейших рефлекторов, позднее построенных его сыном, как то следовало из математических расчетов, разглядеть удалось бы объекты диаметром от 22 ярдов и более, при том что в любом случае они выглядели бы размытыми и бесформенными пятнами, каковыми кажутся и земные объекты при попытке разглядеть невооруженным глазом все находящееся от наблюдателя на расстояние 40 миль. И несмотря на то, что покатость земной поверхности не создавала никаких сложностей при рассмотрении астрономических объектов, мы склонны полагать, что сэр Джон Гершель отнюдь не собирался использовать при их рассмотрении всю невероятную мощь своего телескопа. Недостаточность освещения пытались компенсировать используя и накапливая ее, при том что, согласно законам оптики, она обратно пропорциональна размерам планеты, казавшейся огромной и великолепной в поле зрения телескопа, в результате чего удалось подтвердить некоторые из ранее сделанных наблюдений и опровергнуть другие. Существование на Луне вулканов, ранее объявленное его отцом, а также Шрётером из Берлина, а также изменения, произошедшие с вулканом в Море Кризисов, или же Светящемся Озере, которые довелось наблюдать последнему, были тщательно исследованы и зарисованы. Впрочем, как и многие иные свидетельства интенсивной вулканической активности, также были проведены дополнительные измерения, позволившие скорректировать сведения о высоте лунных гор, ранее поражавшие своей непропорциональностью, в то время как многократно описанные конические холмы, окружающие огромные круглые долины, и находящиеся внутри круга грандиозные центральные пики также прекрасно просматривались в поле зрения телескопа. Формация, которую профессор Фраунгофер, на основании бедной и неполной информации, достаточно неосмотрительно окрестил лунными крепостями, оказалась всего лишь трубчатым образованием на склоне любопытного вида пирамидальной горы, линия, столь же неосмотрительно объявленная пересечением дорог и каналов, оказалась скоплением образований на гряде холмов поразительно правильного расположения; формация, которую Шрётер поспешил объявить большим городом по соседству с Холмами Мариуса, как то выяснилось, представляла собой долину около тысячи ярдов в диаметре, заполненную обломками горной породы, разбросанными самым неожиданным образом. Итак, общая география планеты и самые общие начертания ее мысов, континентов, гор, океанов и островов подверглись исследованию и изучению куда более пристальному и точному, чем то было возможно для любого из прежних наблюдателей; причем в глаза бросилась ошеломляющая разница, отделяющая эти структуры от образований, известных нам на Земле.

САМЫЕ ПОДРОБНЫЕ КАРТЫ спутника, опубликованные в настоящий момент времени, обязаны своим существованием именно этим исследованиям, при том что ни профессиональные астрономы, ни широкая публика не смели надеяться, что вслед за тем последуют еще более грандиозные открытия. Невероятная мощь величайшего в мире телескопа оказалась использована весьма счастливо, при том что, как то казалось, не было уже ни малейшей надежды на то, что когда-либо удастся построить новый телескоп, превосходящий описанный, или же что этот гипотетический новый телескоп сможет принести еще большее невероятные открытия. Неумолимые законы природы и предел, положенный человеческому совершенству, казалось, ставили окончательную точку любому дальнейшему совершенствованию науке наблюдения при помощи телескопа, будь то касательно планет или их спутников, наличествующих в Солнечной системе. Казалось, что единственным способом тому будет отыскать способ заставить Солнце изливать куда более мощные потоки света на эти астрономические тела таким образом, что отражение от них также увеличится во много раз, к вящему удовольствию для любопытствующего человечества. В самом деле, что еще можно было предложить в качестве решения задачи? Телескопы сами по себе не излучают свет, более того, они не в состоянии даже передать, не искажая, свет, им сообщенный. Сыну Гершеля, таким образом, оставалось смириться с печальным фактом, что ничего большего человеческая изобретательность в деле построения астрономических инструментов вкупе со всеми усилиями его прославленных предшественников и его собственных достигнуть уже не в состоянии. Гюйгенс, Фонтана, Грегори, Ньютон, Хардли, Бэрд, Шорт, Долланд, Гершель и многие другие специалисты по практической оптике использовали все бывшие в их распоряжении материалы и исчерпали все возможности их применения для построения телескопов-рефлекторов или изготовления линз, они же добились максимума при использовании всех известных законов оптики, открытых и исследованных человеческим знанием. При построении своего последнего, поражающего своей мощью телескопа, сэр Джон Гершель использовал самые совершенные виды амальгам, каковые только удалось получить на нынешней стадии развития химии металлов, ему же довелось наблюдать, как в руках искусного мастера дополнительно увеличивается их отражательная способность, загораясь при этом надеждой куда более трепетной, чем когда-либо юноша замечал в глазах своей возлюбленной; и вот ему наконец показалось, что все возможности продвинуться дальше исчерпаны раз и навсегда. Ему, пожалуй, могла бы доставить удовольствие мысль, что будь у него возможность оседлать пушечное ядро и повинуясь ярости пороховых газов, лететь на нем в течение как минимум нескольких миллионов лет, и то ему не удалось бы получить лучшую возможность для наблюдения далеких звезд, каковую в течение нескольких минут предоставлял взгляд в новый телескоп, и если бы даже ему удалось развить головокружительную даже для железной дороги скорость в пятьдесят миль в час и поддерживать ее в течение целого года, и то ему не удалось бы оказаться в более благоприятных условиях для наблюдения нежного светила ночи. При том оставался не отвеченным и так же мучительным, как и ранее, вопрос – исходил ли этот свет из лесной чащи или пустыни, лишенной растительности, или синих глубин океана, катящего свои волны, или одинокой башни; в то время как устремляли взгляд в небеса обретающиеся на покинутом поле битвы, как то смотрели вверх странники, полные любви и надежды, или же наоборот – отчаяния и опустошения, прокладывавшие себе путь по холмам и долинам Земли, начиная с эпохи неписаной истории и вплоть до нынешней, тщательно описанной вплоть до самых крохотных мелочей, интригующий вопрос, не была ли населена эта планета, известная сынам человеческим начиная от Эдема и вплоть до современного Эдинбурга, существами, напоминающими нас самих по разуму и любопытству, полагался могущим получить свой ответ лишь из соображений внешнего сходства, или набившей оскомину традиции, восходящей к отшельнику, чьи строгие правила, усвоенные с младенческого возраста воспрещали собирать хворост в субботу.