— Очень мудро, — заметил Натан.

— Если бы взглядом можно было убить, — процедил ему Мелвилл, когда Полкингтон отошел, — этот сплетник сейчас лежал на полу у твоих ног. Не думал, что он тоже будет здесь.

— Он знает о том, что случилось на Ямайке.

— Надеюсь, он не станет сплетничать здесь.

Целый вечер Клеменс удавалось избегать Натана. Комнат в доме было огромное количество, что это не составило труда. Приглашенных было много, и Клеменс беседовала то с одним, то с другим, не забывая краем глаза следить за Натаном.

Она как раз нашла укромный уголок и опустилась на кушетку, решив немного отдохнуть, когда к ней подошел худой мужчина. Их представили друг другу чуть раньше. Поллингтон? Нет, Полкингтон. Сделав над собой усилие, Клеменс улыбнулась.

— Мисс Рейвенхерст, могу ли я присоединиться к вам?

— Разумеется.

— Как вы находите нашу английскую погоду? После Ямайки вам, вероятно, нелегко привыкнуть к этому климату.

— Здесь, конечно, холоднее, чем на Ямайке, но думаю, что скоро привыкну.

— Как и капитан Станье.

— И капитан Мелвилл.

— О, конечно! Вы были знакомы с ними там, на Ямайке?

— Немного. — Клеменс пожала плечами; и пригубила вина. — Я прибыла в Англию на фрегате капитана Мелвилла.

— О да, я слышал об этом.

Создавалось впечатление, что мистер Полкингтон много чего слышал.

— Как удачно, что это печальное происшествие на Корфу не разрушило карьеру капитана Станье. Какой потерей это было бы для флота.

Не спрашивай его ни о чем!

— В самом деле. Какое красивое платье у вашей сестры.

— Такая трагедия, — вздохнул мистер Полкингтон. — Миссис Станье была прелестной женщиной.

Борясь с искушением забросать его вопросами, Клеменс сделала большой глоток вина.

— Полагаю, что так. Впрочем, мне об этом ничего не известно.

— Неужели? Это был такой головокружительный роман. Прелестная женщина… наполовину гречанка.

— Я не знала этого, — пробормотала Клеменс.

— Черные волосы, сияющие глаза, фигура Афродиты. Я всегда говорил своему другу губернатору, что молодые офицеры делают ошибку, в ранней молодости связывая себя узами брака. Однако в этом случае… думаю, Станье просто потерял голову.

— Неужели?

— Такая живая, веселая девушка. Ничего дурного не хочу о ней сказать, но иногда мне казалось, что ее живость шла ей только во вред.

— Флирт? — предположила Клеменс, ненавидя себя.

— Вот именно, — коварно улыбнулся Полкингтон. Его черные глаза неотрывно смотрела на Клеменс.

Он пытается спровоцировать меня, подумала Клеменс, придавая своему лицу выражение вежливого интереса. Он что-то слышал о нас.

— О, леди Мод машет мне, вы меня извините, мистер Полкингтон?

Леди Мод в поле зрения не было, но это первое имя, что пришло Клеменс на ум. Они поспешно прошла через комнату и оглянулась, чтобы убедиться, что Полкингтон последовал за ней.

— Ой!

— О, простите, я задумалась… Натан!

— Клеменс. — Он посмотрел через ее плечо. — Ты разговаривала с Полкингтоном?

— Скорее это он разговаривал со мной. Неприятный человек.

— Кажется, его кузен служит у губернатора на Ямайке. Но он слишком боится Рейвенхерстов, чтобы распускать слухи.

Как приятно было снова очутиться рядом с ним. Клеменс позволила увлечь себя в маленькую гостиную.

— Бокал вина?

— Нет, спасибо. Он почти не упоминал о Ямайке, — ответила Клеменс и спохватилась, закусив губу.

— Значит, он сплетничал обо мне?

— Да.

— О Корфу?

— Да.

— Тогда мне лучше самому рассказать тебе правду.

— Меня это не касается.

— Неужели?

Что он имеет в виду?

— Я все равно расскажу. Предпочитаю, чтобы мои друзья знали правду, а не сплетни Полкингтона. Что он сказал?

— Что твою жену звали Джульеттой, что она была наполовину гречанкой и очень… живой.

— Ну, по крайней мере, хоть это правда. — Натан откинулся на спинку дивана и, казалось, расслабился. Но Клеменс знала, что это впечатление обманчиво.

— Я думал, что люблю ее… как и половина джентльменов на острове. Ее отец был преуспевающим торговцем, женился на англичанке. В одну теплую лунную ночь я сделал Джульетте предложение. Ее отец, не будь дураком, поспешил организовать свадьбу, и совсем скоро мы, два почти чужих друг другу человека, уже жили вместе.

— Она оказалась не такой, как ты думал? — осторожно спросила Клеменс. Она думала, что рассказ о его утраченной любви причинит ей боль, но вместо этого она почувствовала сострадание.

— Ни один из нас не оправдал надежд другого. Она думала, что получает всепрощающего, любящего веселье супруга, а я надеялся обрести хозяйку дома. Она любила флиртовать. Теперь я понимаю, что в ее флирте не было ничего серьезного, она делала это просто ради удовольствия. Я оказался плохим мужем, потому что запрещал ей веселиться в том смысле, как она это понимала. Однажды ночью она сбежала из дома и отправилась на какую-то вечеринку. Я был в ярости. Когда приехал туда, застал ее на балконе с моим другом, лейтенантом Феллоузом.

— О боже… и… что они делали?

— Ничего дурного. Он сорвал цветок и пытался приколоть его к ее корсажу. Надо сказать, что Джульетта была одета в своем стиле — этот корсаж почти ничего не скрывал. Я ударил Эдриана, он обвинил меня в оскорблении моей собственной жены, и не успели мы осознать, что происходит, как уже стояли друг напротив друга с пистолетами в руках.

— Ты же не убил его, правда? Ты говорил, что он остался жив.

— Я рассказывал тебе о дуэли? Не помню… слишком много я наболтал о себе юному Клему. — Натан улыбнулся. — Я ранил его в плечо, как, собственно, и собирался. Он промахнулся. Потом мы посмотрели друг на друга, поняли, какими дураками были, пожали друг другу руки и разошлись.

— Слава богу, — пробормотала Клеменс. — Но разве дуэли не запрещены?

— Конечно. Но Эдриан всем сказал, что это был просто несчастный случай, — дескать, мы пробовали пистолеты, и один из них случайно выстрелил. Может быть, власти и затеяли бы расследование, потому что никто не поверил его словам, но к этому времени Джульетта была уже мертва.

Натан попытался встать, словно не в силах был продолжать свой рассказ, но Клеменс удержала его, положив руку на плечо:

— Нет, Натан, расскажи мне все.