— Очень хорошо сидит, — довольно проговорила Катриона, повернув голову, чтобы увидеть юбки сзади.

— «У Мерид настоящий талант к шитью, — заявила Мэри. — Я никогда не умела так шить. — Женщина опять осмотрела штопку. — А завтра в ночном мраке твой молодой лорд примет тебя за морскую сирену, снизошедшую к простому смертному.

Катриона посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее волосы выбились из прически — одна прядь курчавилась у лица, а другой локон свисал ей на плечо. Щека девушки была чем-то вымазана, пальцы испачканы чернилами. Усмехнувшись, она подумала, что и пахнет от нее, пожалуй, не лучше, чем от Баяра. Да уж, если бы Роберт увидел ее сейчас, то наверняка пожалел бы о том, что к нему вернулось зрение.

— Скорее он принял бы меня за морское чудище, — хмуро проговорила она, снимая платье. Подойдя к окну, где стоял таз для умывания, Катриона плеснула в него холодной воды. Повернувшись, девушка увидела, что Мэри отложила свое рукоделие и подошла к ней.

— Ма, ты что? — удивилась она.

Мэри сунула ей в руку какой-то квадратик.

— Вот, возьми. Это кусок верескового мыла, я специально приберегла его. Завтра утром, до того как Энгус проснется, ступай к ручью и помойся там, как обычно. От этого мыла твоя кожа станет нежной, как бархат, и ароматной, как цветочное поле. Кажется, у Мерид остался кусочек ленты, которой она украсила твое платье. Вплетем его в твои волосы, и ты на самом деле станешь похожей на морскую сирену, увидев которую молодой господин обомлеет. Катриона крепко обняла мать.

— Мама, а как же папа? Я не ожидала, что на этот раз он так быстро вернется домой. Он, конечно, разрешает мне ходить в Россмори, чтобы читать Роберту письма, но что он скажет, если я не приду домой ночевать?

Улыбнувшись, Мэри нежно погладила девушку по щеке:

— Не беспокойся об этом, детка. Договориться с отцом предоставь мне.

Едва утреннее небо осветилось первыми лучами солнца, Катриона выскользнула из дома и направилась к ручью. Она шла босиком; несмотря на то что стояло лето, было еще так холодно, что дыхание ее превращалось в пар. Ее ступни просто заледенели, и она лишь ежилась, представляя, какой холодной будет вода в ручье.

Нырнув под ветку, девушка оказалась на лесной поляне. Сегодня ночью она поведет Роберта к озеру и с помощью белого вереска постарается вернуть ему зрение. Она почти не спала, но не чувствовала усталости, потому что всю ночь напролет думала лишь о том, что скажет Роберт, увидев ее. Вдруг она не понравится ему? Вдруг он решит, что она некрасива? Понимает ли он, какая пропасть разделяет их? А обретя зрение вновь и не нуждаясь более в ее услугах, не захочет ли он расстаться с ней?

Усевшись на поросшую мхом скалу, девушка разложила рядом одежду и принесенные с собой чулки с башмаками. Ветра не было; густой лес, окружавший ее, казалось, готов при необходимости встать на защиту девушки, загородив ее своими зелеными ветвями. Над ее головой высоко в небе заливался жаворонок, а чуть поодаль сквозь кусты и заросли вереска осторожно пробирались два оленя.

Катрионе нравилось бывать здесь. В одном месте, где ручей делал поворот, была небольшая заводь с чистой и прозрачной водой. Летом девушка предпочитала плескаться здесь, а не в задней комнате их домика, где ей приходилось мыться, втиснувшись в маленькое корыто, в котором колени упирались в подбородок.

Стянув с себя сорочку, она подошла к ручью и одной ногой ступила в воду. От холода у нее перехватило дыхание, но, глубоко вздохнув, Катриона шагнула в воду и другой ногой, а затем нырнула. Ощущение было удивительным — она испытывала одновременно страх и восторг. Вынырнув на мгновение, Катриона глотнула воздуха и снова погрузилась в ледяное блаженство.

Когда девушка в следующий раз подняла голову из воды, ей было уже не так холодно. Медленно доплыв до берега, Катриона взяла кусок мыла и принялась тереть им покрытые мурашками руки. Аромат мыла смешивался с ароматами летнего утра и бодрящего ветерка. Сквозь кроны деревьев пробились первые лучи солнца, и сразу же солнечные зайчики заиграли на поверхности воды.

Намылив волосы, Катриона опустила голову в воду, чтобы смыть пену. Когда она выпрямилась, за ее спиной в лесу раздался какой-то странный стук. С перепугу девушка прыгнула в воду, лишь голова ее виднелась на поверхности. Она стала тревожно всматриваться в темный лесной мрак. Вот мимо пробежал олень, но больше, казалось, ничто не нарушало утреннего покоя. Девушке даже подумалось, что по утрам в лесу не бывает так тихо, потому что со всех сторон доносится птичий гомон. Интересно, почему же в этот день в лесу стояла такая тишина?

Катриона ждала. Вскоре она услыхала пение дроздов. Успокоившись немного, девушка торопливо смыла остатки пены с волос и направилась к берегу, где лежало припасенное ею полотенце. Она бы предпочла подольше поплескаться в воде, но тревожное чувство не оставляло ее, поэтому Катриона решила вернуться домой.

А неподалеку, спрятавшись за старым дубом, Иен Александер наблюдал за тем, как девушка вытирается после купания. От волнения юноша почти не дышал — так прекрасно было ее тело в свете розового утра.

Да, ему казалось, что Катриона похожа на ангела.

Он подглядывал за ней с того мгновения, когда девушка опустила голову в воду, чтобы сполоснуть намыленные волосы. Иен как зачарованный любовался ее нежной грудью с розовыми сосками. Даже вспоминая об этом восхитительном зрелище спустя несколько минут, он чувствовал небывалое возбуждение.

Иену всегда нравилась Катриона — она была более деликатного сложения, чем ее сестра Мерид или другие шотландские девушки. Но ему и в голову не приходило подумать о том, что скрывается под ее платьями и рубашками; не замечал он и ее белой кожи, каштановых волос. Внезапно ему захотелось намотать на руку ее длинные локоны и потянуть девушку к себе. А потом заглянуть в голубую бездну ее глаз, зная, что она принадлежит только ему.

Замерев, Иен любовался совершенством Катрионы, пока она вытирала волосы полотенцем. Он едва сдерживался, чтобы не подойти к ней и не сжать ее в своих объятиях.

Тут девушка повернулась к нему спиной — ее длинные волосы закрывали всю спину, доходя до бедер. Желание с такой силой пронзило Иена, что он едва не кричал от боли.

У него еще не было женщины, он не знал, каково это — гладить нежную кожу в тех местах, которые обычно бывают скрыты одеждой. Впрочем, однажды он видел, как мужчина с женщиной занимаются любовью. Дело было в небольшой гостинице, где они с Энгусом остановились на ночлег во время одной из очередных поездок на побережье. Перепутав двери, Иен случайно забрел в чужую комнату, но парочка, сгоравшая от страсти на широкой постели, даже не заметила его. Тогда Иен ничего не ощутил, во всяком случае, ему не захотелось обнимать ту женщину. Она была грубой и грязной. Но Катриона — совсем иная, она чиста и невинна. Иену показалось, что он всегда знал, до чего она прекрасна — его красавица, его принцесса. Ее красота божественна, восхитительна.