Эш беспомощно пожал плечами:

— Вы ее видели. Слышали. Можете ли вы обвинять меня?

Миссис Бенедикт пригладила складки на юбке.

— Да, — резко ответила она. — Могу. Этой девушке и так досталось и без… — Экономка замолчала, и лицо ее исказилось в болезненной гримасе.

— Без чего?

— Без ваших попыток лишить ее последнего, что у нее осталось. — Голос миссис Бенедикт стал тихим, слова можно было разобрать с трудом, но в интонациях осталась та же резкость. Следующая фраза была произнесена почти с жестокостью: — Из всех девушек, находящихся под моей ответственностью, эта более остальных нуждается в том, чтобы ей не досаждали.

— Кажется, я догадываюсь, отчего она так страдает.

Миссис Бенедикт поджала губы.

— Сомневаюсь. Я хотела бы забрать у вас ключ. Если позволите. — Это было сказано таким тоном, что не оставляло сомнений в строгом намерении добиться желаемого.

— К сожалению, не могу его вам вернуть.

Миссис Бенедикт вскинула голову и — чистая бравада для женщины, едва достающей ему до плеча, — двинулась ему навстречу.

— Никаких «не могу» я не принимаю. — Она вытянула руку ладонью вверх: — Вы отдадите, или же я…

— Я уже отдал его мисс Лоуэлл.

Экономка вытаращила глаза:

— Что вы сделали?

— Отдал универсальный ключ мисс Лоуэлл. Я подумал, — ну, я подумал, что будет лучше, если он останется у нее. — Эш вновь пожал плечами. — Не знаю, с чем это связано, просто мне показалось, что он должен быть у нее.

Экономка смотрела на Эша с недоверием:

— Этого недостаточно. Сомневаюсь, что вы принадлежите к тому типу мужчин, которым необходимо прилагать силу, чтобы заставить девушку прийти в вашу комнату. — Однако в голосе звучало сомнение.

На секунду Эшу показалось, что она оторвет ему голову за то, что он отдал универсальный ключ прислуге, и не просто прислуге, а низшей из всех подчиненных экономке имения. Что ж, похоже, в этом доме немало загадочного.

Проклятье. Эш был уверен, что ему потребуется всего несколько встреч, подобных сегодняшней, чтобы услышать от Маргарет заветное слово «да», о котором он так мечтал. И тогда произойдет настоящее падение в пропасть, а не просто легкий вояж — великолепное, непристойное, опасное грехопадение. Все это весьма заманчиво для него. А для служанки, без перспектив на будущее?

Нет. Она заслуживает лучшей участи.

— Я знаю. Как бы сказать… — Эш тяжело вздохнул. — Вы абсолютно правы, миссис Бенедикт. — Он обещал ей не причинять вреда прислуге. Он обещал это и самому себе, поскольку понимал, что эти люди зависят от него. Но он не стремился обольстить Маргарет. Но теперь, когда она сама была согласна, отказаться от нее было выше его сил.

Эш покачал головой, стараясь найти подходящее решение, чтобы скорее выпутаться из этого неприятного положения. Вскоре он уже знал — выбор был пугающе очевиден, — как поступить, чтобы все благополучно разрешилось. Разумеется. Конечно. Эш знал все с того самого дня, как впервые увидел Маргарет на лестнице дома. Ему лишь требовалось время, чтобы все осознать.

— Разумеется, я права. — Она уверенно смотрела ему в глаза. — Но я была права и тогда, когда предупреждала вас о возможности подобного развития событий. Единственное, что мне хотелось бы знать, как вы собираетесь поступить.

Миссис Бенедикт требовала от него больше чем просто обещание.

— Если я останусь здесь… — Эш закрыл глаза и сглотнул ком в горле. Можно сколько угодно рассуждать о чести, но он может потерять контроль над собой, когда в следующий раз увидит щиколотку Маргарет. — Я уезжаю в Лондон. Завтра. И не ждите меня раньше чем через неделю.

Уже после полудня следующего дня Маргарет смогла ускользнуть от отца. Солнце светило так ярко, что его лучи освещали всю галерею. Девушка шла по коридору, ощущая острое томительное желание.

Желание и растущее сопротивление. Пусть никому она больше не нужна, но Эш хочет ее. С ней произошло то, о чем она может думать еще много раз этими летними вечерами, вспоминать историю о том, как принц обратил внимание на служанку.

Возможно, все и выдумки — он заинтересован ей не больше, чем любой мужчина хорошенькой девушкой, — но какое это имеет значение? Из небольшого жизненного опыта Маргарет знала, что счастье не длится вечно. Она может наслаждаться воспоминаниями, пока они с ней. Сейчас она испытывала восторг и блаженство, размышляя о том, что произошло вчера между ней и Эшем. Она неминуемо заплатит за то недолгое счастье, когда он выяснит, кто она на самом деле.

А пока… Жизнь ее окончательно и неисправимо разрушена, поэтому ей нечего терять.

Им всем нечего терять; у нее нет той репутации, которую следовало бы беречь. Ее будет презирать даже Эш, когда узнает правду. Отношения такого рода недолговечны. Они не продолжаются всю жизнь. Скоро его увлечение ею закончится, особенно когда он узнает, что она дочь его кровного врага.

Проходя мимо покоев Эша, Маргарет обратила внимание, что дверь заперта. Внутри было тихо, не раздавалось ни звука, ни шороха. Обычно в такое время Эш всегда был у себя, обсуждал со служащими насущные вопросы.

Вероятнее всего, он уехал на встречу с арендаторами. Или составлять перечень дубов имения.

Маргарет склонила голову и направилась к главной лестнице.

Вестибюль был весь залит светом, и она не сразу поняла, что причиной тому распахнутые настежь входные двери. На засыпанной гравием дорожке перед домом стояла карета, к которой двое лакеев крепили большой сундук. Рядом ожидали своего часа два внушительных размеров чемодана. Чуть поодаль в коричневом дорожном костюме стоял Эш.

Под мышкой он держал коричневую же шляпу, которую, вероятно, собирался надеть. Он смеялся заразительным смехом человека, лишенного каких-либо жизненных проблем. Собеседником его был младший брат Марк. Он что-то говорил, покачивал головой и с шутливым назиданием грозил пальцем.

Маргарет выглянула из-за двери, стараясь остаться незамеченной. Эш похлопал брата по плечу и, не оборачиваясь, сел в карету. Грудь пронзила тупая боль.

Она осознавала, что его влечение к ней будет затухать, но не предполагала, что после страстных объятий прошлого вечера он сможет днем следующего дня сесть в экипаж и уехать, даже не попрощавшись с ней. Во рту пересохло настолько, что она не могла сглотнуть.

Похоже, ей вновь предстоит потерять то, что даже еще не стало принадлежать ей. Ослепленная солнечными лучами Маргарет увидела, как кучер хлестнул вожжами и лошади понеслись вперед, ловко миновали круг перед выездом на дорогу и карета, покачиваясь, унеслась прочь.

Что ж, вероятно, она все же не значила для него так много, как о том говорилось.

Подобные мысли должны были привести к депрессии, но этого не случилось. Вместо того губы лишь слегка скривились от досады. Надо лучше прислушиваться к себе. Она не испытывает необходимости в заверениях Эша Тернера — Эша Тернера, лишившего ее всего в жизни, — что она личность. Если она что-то значит в этом мире, она справится и без него.