Маргарет вытерла о юбку вспотевшие ладони и поспешила в дом.

— Скатертью дорога, — пробормотала она, жалея, что воспитание не позволяет подобрать выражения покрепче.

— Прошу прощения? Вы что-то сказали? — В дверном проеме стоял Марк.

— Ничего. Я ничего не сказала.

Молодой человек пожал плечами и прошел вперед.

— Эш просил меня кое-что передать вам, мисс Лоуэлл.

Маргарет едва сдержалась, чтобы не броситься к нему с предательской поспешностью. Нет. Она ведь только что решила, что Эш ей не нужен. Но ведь сейчас дело не в этом. Просто она должна знать.

— О? Что же это?

— Он просил извиниться, что не смог с вами попрощаться. Он вернется. Еще он сказал, что оставил напоминания о себе, но… — Марк вновь пожал плечами.

Маргарет быстро огляделась, чтобы выяснить, не могут ли их слышать, и сказала уже тише:

— Он никогда бы не оставил мне записки.

Марк вздохнул и покачал головой.

— Полагаю, это вовсе не то, о чем вы думаете, — сухо произнес он. — Поверьте. Я знаю.

Эш осознает, что недопустимо вести переписку с молодой женщиной, но вряд ли его остановило именно это.

Похоже, брат не знает о тайне Эша.

— У меня есть кое-какие мысли. Эш сказал…

— Ох. Он представил вам то же оправдание, которым постоянно потчует меня? О том, как он занят? Не верьте этому. Правда состоит в том, что Эш почти не ведет переписку.

— Почему же, ведет. Дело в том…

— Не пытайтесь его защитить. Учась в Итоне, я год за годом отправлял ему длинные подробные письма. Он же отвечал на них посланиями, продиктованными секретарю. От себя же он лишь в конце царапал несколько слов, чтобы добавить немного личного. В сущности, это была лишь пара весьма тривиальных фраз. Они редко менялись. Я и Смайт даже придумали игру, стараясь угадать, что же Эш припишет на этот раз. Чаще всего встречалось: «С большой любовью» или «Будьте здоровы». Такие слова ничего не значат. Нет. Я уже давно не питаю иллюзий о чувствах старшего брата. И… и вам не следует.

Вне всякого сомнения, Марком двигало чувство сострадания, он пытался уберечь ее. Но своими речами добился противоположного эффекта. Все мысли Маргарет о непостоянстве Эша развеялись как дым. Марк ничего не знает. Он ничего не знает о том, что брат не умеет ни читать, ни писать. Ее разговоры с Эшем казались безобидным флиртом — разумеется, в этом были и слова, и признания, которым хотелось верить, хоть она пыталась убедить себя, что его сладкие речи ничего не значат.

Маргарет не могла больше думать об этом. Эш боготворил брата, однако доверил свою тайну именно ей. Причина не в любовной связи. Она не уверена, что Эш рассчитывал на долгие отношения.

Это увлечение казалось ей весьма безобидным и приятным. Всего лишь небольшой вызов, который никому не принесет вреда.

Теперь же ее переполняли эмоции, которым было мало место в ее хрупком теле. Нет, это ничего не значит. В любом случае ее недолгий роман с Эшем окончен.

— Я считаю необходимым сообщить вам об этом, поскольку хочу предостеречь от непоправимых поступков. Я знаю, Эш может быть убедительным, любит казаться загадочным. — Марк заговорщицки подмигнул. — Однако в нем нет ничего особенного. Он такой же человек, как и все мы.

Слушая его, Маргарет еще больше убеждалась, что Марк ни о чем даже не догадывался. На днях он поделился с ней радостью оттого, что Эш начал читать его книгу. Если бы у него были хоть малейшие предчувствия, в чем кроется правда, он понял бы всю невероятность такого рвения Эша. Лишь два дня назад он был единственным, кто владел этой тайной. Тогда Эш был одинок.

Одинок, но полон решимости стать ближе брату, предпочитавшему общаться посредством писем.

— Он тоже совершает промахи. Ошибается. — Марк отвел взгляд. — Я слышал, как о нем шептались горничные. И, основываясь на том, что они говорили, хотел бы предостеречь вас.

Значит, об Эше сплетничали горничные. Маргарет знала, что миссис Бенедикт грозила самыми серьезными последствиями тем, кто выдаст ее настоящее имя. Однако ничто невозможно скрывать вечно. Она чувствовала, что ее безоблачное лето уже близится к концу.

— Об этом можно забыть, — продолжал Марк. — И я забуду. Когда я нахожусь рядом с Эшем, уже ни о ком другом и не помню. Он добр и внимателен. Только когда его нет рядом, понимаешь, что не ты один занимаешь его мысли. Если я с глаз его долой, то и из сердца вон. — Марк пожал плечами. — Я привыкну и к этому.

В какой-то миг Маргарет поняла, что его последние слова лживы. Марк даже не пытался стереть с лица недовольное выражение.

— В конце концов, — продолжал он с горечью в голосе, — пара слов неразборчивым почерком в конце письма — что ж, по крайней мере, он вспоминает о моем существовании. Иногда. Даже если я получу просто несколько закорючек с заверением в любви, сопровождаемой припиской кого-то постороннего.

Слова правды рвались из Маргарет.

«Я выучился писать два предложения — закрываю глаза, и не могу вспомнить, как они выглядят, не могу написать их по памяти. Потребовалось много времени, прежде чем я запомнил несколько слов. Стоило мне вспомнить одно, сразу же забывал другое». Маргарет знала, чего ему стоит добавить к письму те нацарапанные заверения в любви или пожелания здоровья.

— Прошу простить, — сказал Марк, — если расстроил вас. Я не хотел. Правда, я считаю, так будет лучше для вас.

Правда рвалась наружу. Маргарет хотелось встряхнуть Марка за плечи и прокричать, чтобы он услышал и понял наконец, какой ценой Эш приписывал несколько строчек от себя в завершении письма, продиктованного секретарю. Как он мог не понять? Как мог не чувствовать?

Однако в следующую секунду Маргарет уже ругала себя. Почему она так уверена в том, что дорога Эшу? Они даже не любовники в полном физическом смысле, однако ей казалось, что их связывало нечто более интимное и глубокое.

Именно Эш был всегда с ней честен, тогда как сама она вся окутана ложью. Она смотрела на Марка, улыбавшегося ей чуть дерзко, словно гордился, что позволил себе все вышесказанное в связи с дезертирством брата.

— В определенном смысле я рад, что Эш уехал. Будет возможность сосредоточиться на работе. Вернется, опять будет мне надоедать. Эш обещал провести со мной часть лета. Вот и занят исполнением обещания. А я ведь почти ничего для него не значу.

Маргарет покачала головой, ощущая злобу и тоску, вызванную признанием Марка. С большим трудом она справилась с эмоциями. Откашлявшись, она смогла произнести лишь одну фразу:

— Для образованного человека, Марк, вы порой рассуждаете недопустимо глупо.

Но таким был не один Марк. Шли дни, затем полетели недели — Эш не возвращался. Сентябрь плавно сменил август. Все это время Маргарет чувствовала себя чрезвычайно одиноко. В отсутствие брата Марк закрылся в комнате и работал как сумасшедший. Она видела его лишь мельком, когда он проходил мимо, — но и тогда казался совершенно погруженным в свои мысли, выражение лица его было отсутствующим, словно занят он был лишь тем, что размышлял над основными тезисами следующей главы. Присутствие Тернеров не ощущалось в доме, что позволяло Маргарет вновь почувствовать себя членом проживающей в замке семьи.