Впрочем, на этой стороне комнаты Мейбери оказался единственным посетителем (ему предоставили второй от входа столик, хотя первый так же, как и все остальные, пустовал); что касается противоположной стороны, там тоже находился один-единственный гость, дама, сидевшая за вторым от входа столиком, как раз напротив Мейбери.

Поданная Мейбери тарелка была невероятно глубока и широка; супа туда поместилось огромное количество. Впечатляющие размеры тарелки несколько скрадывались тем, что по краям ее шла надпись большими черными буквами: «Приют». Как на детской посуде, отметил про себя Мейбери; впрочем, огромная тарелка ничуть не походила на детскую. Суп оказался непривычно густым; помимо бобов и яиц, он содержал еще какие-то ингредиенты, делающие его гуще.

Мейбери, как уже было отмечено, изрядно проголодался; тем не менее, отправляя в рот последнюю из бесчисленных ложек супа, он заметил, что одна из женщин-официанток бесшумно остановилась у него за спиной, тем самым несколько его смутив. Ложки здесь, кстати сказать, тоже отличались громадными размерами, по крайней мере по современным стандартам. Официантка с любезной улыбкой забрала у него пустую тарелку.

Настал черед второго блюда. Прежде чем поставить перед Мейбери тарелку, официантка, нагнувшись к его уху, прошептала: «На третье сегодня индейка» – так доверительно, словно сообщала маленькому мальчику, что его ожидает любимое лакомство. Можно было подумать, она не официантка, а няня; впрочем, няни у Мейбери никогда не было. Меж тем вторым блюдом оказалась паста, тоже поданная в огромном количестве; вне всяких сомнений, то была паста домашнего производства, возможно приготовленная нынешним утром. Не спрашивая, желает ли того Мейбери, официантка щедро посыпала гору пасты крупно натертым сыром из фарфоровой мисочки.

– Я бы не прочь чего-нибудь выпить, – заметил Мейбери. – Например, легкого пива.

– Ничего такого мы не держим, сэр, – ответила официантка так, словно не сомневалась, что клиент прекрасно осведомлен об этом обстоятельстве; тем не менее, раз он решил изобразить незнание, она была готова ему подыграть. Скорее всего, подумал Мейбери, это заведение не имеет лицензии.

– Жаль, – произнес он вслух.

Странный тон официантки начал его раздражать; к тому же ему не давала покоя мысль о том, в какую сумму обойдутся столь щедрые количества превосходной свежайшей еды домашнего производства. Не исключено, о том, чтобы остаться в этом «Приюте» на ночь, не стоит и думать, решил Мейбери.

– Когда закончите со вторым блюдом, можете перекинуться словечком с мистером Фолкнером, – сказала официантка.

Мейбери вспомнил, что он сел за стол позднее всех остальных. Поэтому не стоит удивляться, что ему все подают так быстро – он ведь должен нагнать других клиентов. Возможно, слова официантки следовало расценивать как намек на то, что в ведении мистера Фолкнера находится потайной бар, но Мейбери вовсе не был в этом уверен.

Как бы то ни было, Мейбери намеревался покончить со вторым блюдом быстрее, оставив на тарелке примерно треть причудливого сооружения из пасты. Но женщина в синем платье смотрела на этот вопрос совершенно иначе.

– Вы что, не можете доесть? – бесцеремонно спросила она, более не утруждая себя обращением «сэр».

– Если мне предстоит еще одно блюдо, этого мне вполне достаточно, – спокойно ответил Мейбери.

– Сегодня у нас индейка, – повторила женщина. – Очень вкусная. Сама так и просится в рот.

Убирать тарелку с остатками пасты она не спешила.

– Очень вкусно. Но я уже сыт, – решительно заявил Мейбери.

Судя по всему, официантка не привыкла к подобному поведению со стороны гостей; тем не менее она перестала изображать из себя заботливую няню и убрала тарелку.

Получив небольшую передышку, Мейбери окинул комнату взглядом, стараясь по возможности сделать это как можно незаметнее. Первое, что бросилось ему в глаза: все прочие гости были одеты официально, мужчины – в темные парадные костюмы, женщины – в длинные вечерние платья. Мужчин, несомненно, было больше, чем женщин, что касается возраста гостей, тут наблюдалось значительное разнообразие. Разговор по-прежнему вспыхивал лишь изредка, отнюдь не вовлекая всех собравшихся. Мейбери невольно задался вопросом, не является ли главной причиной молчания, царившего за длинным столом, чрезмерно обильное угощение. Потом он решил, что, вполне вероятно, эти люди провели вместе немало времени, и вследствие этого все темы для разговоров уже истощились, а свежих впечатлений, позволяющих придумать новые темы, они давно не получали. Ему доводилось наблюдать подобное явление, останавливаясь в отелях. Естественно, Мейбери не мог, не продемонстрировав дурных манер, оглядеть ту треть зала, которая находилась у него за спиной.

Но вот появилась предназначенная ему глыба индейки. Он догнал всех прочих, правда, слегка сжульничав. На тарелке лежал здоровенный кусок мяса, исходящий паром, испускающий прозрачный маслянистый сок. Вместе с индейкой были поданы пять видов овощей на разных тарелках, занявших целый поднос, а также соусник, наполненный каким-то удивительным соусом, густым и красным. Кушанье дополняла впечатляющая гора гарнира. Женщина в синем платье, поставившая все это перед ним, проявила необычную для себя сдержанность, на этот раз не произнеся ни слова.

Откровенно говоря, Мейбери уже удовлетворил свой аппетит. Он огляделся по сторонам – на этот раз более откровенно, пытаясь понять, как обстоят дела у его сотрапезников. К его великому удивлению, все без исключения гости уминали индейку столь рьяно, словно от этого зависела их жизнь; старые не уступали молодым, женщины – мужчинам. Можно было подумать, эти люди провели долгий день на охоте, без крошки съестного. Да, едят здешние клиенты так, словно от этого зависит их жизнь, повторил про себя Мейбери; в следующее мгновение, осознав абсурдность этой фразы, он решительно взялся за нож и вилку.

– Вам все нравится, мистер Мейбери?

Мейбери невольно вздрогнул от неожиданности. За его спиной стоял мистер Фолкнер, элегантный мужчина в безупречном смокинге; в нем с первого взгляда можно было узнать метрдотеля.

– Все просто великолепно, благодарю вас, – кивнул Мейбери. – Но откуда вам известно мое имя?

– Мы помним имена всех наших гостей, – с улыбкой сообщил мистер Фолкнер.

– Да, но как вы можете помнить мое имя, когда я у вас впервые?

– Осмелюсь утверждать, для нас это не проблема, мистер Мейбери.

– Восхищен вашей осведомленностью, – произнес Мейбери.

На самом деле он испытывал по меньшей мере раздражение; но годы работы в компании приучили его никогда не выказывать раздражение за пределами семейного круга.

– Восхищаться тут нечем, – добродушно возразил мистер Фолкнер. – Каким бы ни было наше жизненное предназначение, нам следует исполнять его наилучшим образом. – Не желая более распространяться на этот счет, он счел за благо сменить тему. – У вас есть какие-нибудь пожелания? Я постараюсь их выполнить.