Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На должность взяли самую низовую – младшим редактором. А чтобы в кадр попасть (уверяли старожилы), нужно прождать минимум пару лет. И то, если никто из блатных вперед не всунется.
Гриша же – хотя на телевидении городском его прекрасно знали – помогать ей не собирался. Наоборот, пригрозил:
– Если будешь на работе задерживаться – сразу генеральному позвоню, он мой хороший знакомый. Мигом тебя уволит.
«Выходила замуж за блестящего мужчину, звезду, – переживала Адель. – А на деле: тиран самый настоящий».
Пока добивался ее внимания, Гриша вел себя благородно. Цветы, подарки, две песни ей посвятил, а выслушивал с каким вниманием! Но стоило ей стать женой – тут же из музы превратилась в кошечку. Внимания от супруга получает не больше, чем домашним животным уделяют. А она-то, наивная, надеялась с его помощью звездой стать!
Однако вдруг – через пару месяцев после свадьбы – Адель вызвал генеральный директор канала. Девушка явилась в приемную на дрожащих ногах. В огромный свой кабинет шеф ее не пригласил. Встретил в приемной, окинул оценивающим взглядом, буркнул:
– Ты и есть та самая Адель? Ну, пошли!
Привел в студию, посадил перед камерой, велел:
– Валяй, говори.
– Что? – растерялась она.
– Что хочешь, – начал раздражаться генеральный. – Вышел зайчик погулять – и так далее.
– О’кей, – кивнула Лопухина.
Дождалась, когда вспыхнет красный глаз записи, бодро начала:
– Сегодня хмурым апрельским утром на городском телеканале происходит триумфальное рождение новой звезды. Все цветы на рынке скуплены, плотную толпу поклонников сдерживает милиция, местные бизнесмены и чиновники отменяют деловые встречи, во всех программках подчеркнуто время ее передачи. Итак, Адель Лопухина впервые выходит в эфир!
– Достаточно, – оборвал ее вдохновенную речь генеральный.
Попросил оператора:
– Дай посмотреть.
Лицо – сонное, равнодушное.
Непонятно: нравится ему или нет.
– Ну, что? Любит меня камера? – не выдержала Адель.
– Сойдет, – усмехнулся шеф. – Только рот не криви. – И коротко приказал: – С завтрашнего дня работаешь корреспондентом в отделе новостей.
– Вау! – не сдержалась девушка. – Спасибо вам огромное!
А генеральный скупо улыбнулся:
– Это ты Кешке спасибо скажи.
– Кому? – опешила Адель.
– Иннокентию Степановичу. Мы с ним давно знакомы. Очень за тебя просил.
«Вот это, – мелькнуло у нее, – мужик! Лучше б я за него замуж вышла!»
…На работе в отделе новостей Адель (как и боялся муж) пропадала целыми днями. Бралась за любые темы – хоть заседание городской администрации снимать, хоть драку в ночном клубе, лишь бы наработать опыт. Постоянно приставала к опытным журналистам с вопросами. Неотрывно, будто хорошее кино смотрела, наблюдала, как коллеги проводят прямые эфиры.
– Молодец, Адель, так и надо. Таланта у тебя особого нет – зато хватка бульдожья, – посмеивался над ней криминальный хроникер Костик.
Работа ей нравилась. Правда друзей среди коллег завести не удалось. То ли она, «молодая, да ранняя», всех раздражала, то ли просто по жизни: телевидение – гадючник.
Единственный – в этом городе! – друг только был: Иннокентий Степанович.
Его – с тех пор как помог ей на телевидении продвинуться – Адель среди гостей мужа выделяла. Всегда старалась сесть рядом, когда говорил, заглядывала в рот. Рассказывал Иннокентий Степанович (о литературе, музыке, медицине) – просто заслушаешься. Ее тоже всегда выслушать был готов. И советы давал.
…Адель в принципе не выносила, когда ее учат. В университете преподаватели даже баллы ей на экзаменах снижали за то, что все подвергала сомнению и спорила с ними безо всякого уважения к регалиям. А вот Иннокентия Степановича слушаться ей хотелось. Потому что верилось: он не покрасоваться хочет, но искренне ей помочь.
Насколько все-таки разные они с Гришкой!
Если муж – по повадкам – напоминал ей подростка, то друг – по поведению, не по внешности! – годился на роль старца. Не просто умного, а вроде оптинского. Понимающего, всепрощающего. У Адели сразу настроение повышалось, когда он в гости заглядывал. Всегда сама старалась проводить его в гостиную, заварить чаю, поговорить.
Гришка даже забеспокоился, однажды подозрительно спросил:
– Ты не влюблена часом в моего Кешку?
– Глупости, – отрезала Адель.
И не соврала.
Влюбиться – значит, секс. А какой может быть секс с отцом, гуру, жилеткой для слез и сомнений?!
Иннокентий Степанович продолжал ее опекать. Направлять – очень умело и незаметно.
…В университете она учила французский, язык в путешествиях не самый полезный. Муженек ей уже весь мозг прокапал, чтоб английский освоила. Однако Адель за учебу браться даже не думала – потому что хорошую вроде идею Гришка в неприятные слова облекал:
– Давай, берись за язык, а то ходишь за границей, как дурочка деревенская.
Или:
– Попой вертеть (это он про аэробику) у тебя время есть, а английским заняться все некогда.
После подобных высказываний учиться просто назло не пойдешь.
Иннокентий же Степанович произнес мягко – однажды, когда все вместе пили вечерний чай:
– Английский для эффектной девушки – столь же естественен, как на каблуках уметь ходить.
И на следующий же день Адель побежала искать курсы с хорошими преподавателями и удобным расписанием.
Муж, кстати, разозлился. Во время следующей встречи произнес едко:
– Эк ты, Кеша, укротил мою кошечку. Учебников накупила, уроки учит, в машине теперь вместо «Металлики» только «йес ит из» слушает.
– А ты не иронизируй, – спокойно усмехнулся друг. – Лучше помоги ей. Сам ведь язык хорошо знаешь.
– Нет, я учить не умею. Тем более на уровне «elementary», – снисходительно молвил Гриша. И продолжая изгаляться: – Слушай, раз ты на нее такое влияние имеешь – подвигни, что ли, женушку мою еще на кулинарные курсы записаться. А то готовить вообще не умеет. Когда Нинка, домработница, выходная – голодать приходится.
И снова Иннокентий Степанович на ее стороне:
– Так ты в рестораны красавицу жену выводи!
А потом – уже не при Гришке – научил, как гренки с помидорами и сыром сваять:
– Блюдо холостяцкое, простое. Но, если руку набить, очень вкусное получается!
…Ну, как такого человека не уважать?!
* * *
Первый свой прямой эфир Адель построила на собственный страх и вкус. Сама определяла формат передачи, тему, кого в студию пригласить, ничьих советов не слушала.