Нынешний кипеж (другого слова не подберу) вокруг подвига наших предков — это как раз тот самый случай, когда негодяи и в самом деле пытаются сделать своим прибежищем патриотизм. Последним прибежищем, добавим мы, потому что на деле-то он им чужд (если точнее — смешон и отвратителен). Но что поделать, если все остальные убежища уже разрушены или загажены. Можно спрятаться и в могилке русского солдата.

Разумеется, у нас не переводятся дураки, которые радостно глотают заброшенную наживку. И бросаются воевать с теми святынями, которыми прикрываются наши администраторы. К вящей их радости, потому что святыни-то и впрямь настоящие, народные, и борьба с ними дискредитирует прежде всего самих борцунов. Понятное дело, такие вражки дороже золота, их усиленно разводят — во всех смыслах этого слова, иногда даже дают высказаться на публику. Потому как это ж какой подарок — иметь возможность записывать всех недовольных режимом Путина-Медведева в симпатизанты к Адольфу Алоизовичу. «Кто против Путина, тот против Победы, тот за Гитлера и Холокост», ага-ага.

Впрочем, кроме разведенных на фу-фу, у нас встречаются и настоящие ненавистники русской Победы. Их немного, и мотивы их, я бы сказал, уныло разнообразны: от «категорического неприятия безбожного большевизма» до банальной этнической русофобии. Некоторые из них еще любят князя Курбского, хана Батыя и папу римского Бенедикта за всеми номерами. Есть также товарищи, которым не нравится стилистика: георгиевская ленточка им типа жмет.

И черт бы с ними со всеми, ибо свинья грязи найдет: чего-чего, а этого добра у нас хватит на всех и никто не уйдет обиженным. Скажу только об одной особенно подлой зацепучке. Я имею в виду известный тезис — «нефиг праздновать, идите лучше помогите дедушке-ветерану, купите ему батон хлеба и окажите внимание».

Братцы мои милые, дорогие. Дедушка-ветеран, конечно, нуждается в помощи и внимании. И если ему не хватает на батон (или пусть даже на стакан), то, конечно, да, конечно, да. Но вообще-то он воевал не за то, чтобы ему в старости купили батон. Он воевал за жизнь и свободу своего народа. И даже если его завалить батонами и залить водкой Кауфманн, ему все равно будет больно и гадко смотреть на то, что сейчас с нашим народом происходит. И хлебушка этого нашего он бы век не видел.

И какой же, вы меня спросите, из всего этого следует вывод?

Победа в Великой Отечественной — действительно великая и славная, и нет никаких причин от нее отказываться.

Отказываться можно делать под разным соусом. Например, с пеной у рта защищать права россиянского начальства на Победу — как наши охранители, государственники, лоялисты, защитники стабильности, борцы с оранжевыми, красными и зелеными революциями. Или, наоборот, яростно отрицать величие Победы, ее значение, самый факт ее, предаваясь историческому и национальному нигилизму, молиться Гитлеру, Наполеону, князю Курбскому или хану Батыю — как наши оппозиционеры, реакционеры, революционеры, недовольные, несогласные, независимые интеллектуалы и т. п. Или предаваться эстетизму и обсуждать колер знамен — таких тоже достаточно. Можно даже оказать какую-нибудь материальую и моральную помощь ветеранам, чтобы презирать тех, кто этого не сделал.

И все в чем-то правы, и у всех есть свои резоны и свои мозоли. И вся эта правота, которой жуй любым подходящим местом, решительно никому сейчас не нужна, кроме господ на трибуне.

Которых, в общем, все это устраивает — и наши восторги по поводу праздника, и наши неудовольствия по тому же поводу, и наши сморщенные носы, и даже наши добрые чувства.

Лишь бы никто не думал о том, как вернуть нашу землю себе. Землю, которую когда-то отстояли наши деды — и вовсе не для того, чтобы их внуки тихо и покорно вымерли, очистив место для замечательных народов, которые, что называется, себя сберегли.

Так что на 9 Мая я могу пожелать нам всем одного. Чтобы Победа была для нас не казенным мероприятием, не священной коровой, не поводом выпить, не поводом поругаться, не жупелом и не догмой — но руководством к действию.

Опубликовано на АПН 25 ноября 2008 года

На Украине празднуют очередную годовщину массового голода 1932–1933 годов, унесшего жизнь миллионов людей.

Я понимаю, в такой формулировке фраза царапает глаз. Куда удобнее было бы написать — «празднуют Голодомор». Это не вызывает вопросов. Потому что «Голодомор», в отличие от реального голода — идеологический конструкт, и связан он не со скорбями, а со своего рода победой. Чего над чем — сейчас и поговорим.

Начнем, впрочем, очень издалека, не с Голодомора, и даже не с Украины. И не с того, почему и зачем появился данный идеологический конструкт. Воздержимся пока и от его сравнения с другими такими же. Зададимся сначала кантовским вопросом — как возможны подобные конструкции? Не в моральном каком-нибудь смысле, а в чисто техническом. Типа, как возможен летательный аппарат тяжелее воздуха. Вроде бы абсурд, но птицы и самолеты летают.

Итак, с начала. Мы все более-менее привыкли к той мысли, что жизнь есть борьба. Такое мировоззрение, конечно, имеет свои минусы — но их куда меньше, чем у альтернативных точек зрения.

Это, в свою очередь, предполагает, что любое событие есть столкновение сил, кончающееся победой одних и поражением других. Разумеется, на практике все сложнее — можно победить в одном и проиграть в другом, можно победить сейчас и проиграть потом, можно впутаться в сложный клубок следствий, где черт ногу сломит. Но в целом — да, любое событие — это акт войны, и в нем есть победители и побежденные.

Однако победа и поражение не симметричны. Поражение — штука объективная. Тот, кого побили — тот потерпел ущерб, всегда настоящий. Иногда можно, конечно, внушить кому-то, что он уже проиграл, хотя он еще и не садился играть — но если он это принял, проигрыш тут же становится реальным: от проигравшего откусывают куски. А вот победа — штука более тонкая. Во-первых, победитель может и не понять, что он, в сущности, победил (а такое происходит чаще, чем мы думаем). Во-вторых, он может и не воспользоваться своей победой — или воспользоваться ею себе же во вред. Bo-третьих, победой может воспользоваться кто-то другой. В-четвертых, этих других может быть много: грызня хищников за уже убитую добычу — самое обычное дело… И так далее.

Выводы из этого следуют такие. Поражение, ущерб, несчастье — это реальность, данная нам в ощущениях. А вот победа, удача, успех — это вещи, которыми, во-первых, надо уметь воспользоваться, и, во-вторых, их нужно специально оформлять. То есть на победу нужно заявлять права, конструировать их и уметь удержать.

Это одна сторона. А есть и другая. Если уж мы воспринимаем любое событие как схватку, то любое поражение можно переоформить в чью-то победу. Даже если «на самом деле» никакого победителя, в сущности, не было.

Возьмем крайний пример. На человека упал… ну, скажем, метеорит. Человек, понятное дело, погиб. Вроде бы все. «Никто не виноват».