Поскольку Губкин был большим знатоком геологии нефти и был убежден в наличии нефти на Урале, его не надо было просить долго. Были снаряжены экспедиции, одной из которых, под руководством геолога А.А. Блохина, выпал успех. У деревни Ишимбаево в мае 1932 года скважина дала нефть, а в июле того же года соседняя скважина дала фонтан нефти. Губкин приехал лично и убедился в том, что нефть эта «живая», клокочущая от газа, стало быть, есть ее крупные запасы.

Ишимбай дал начало новому крупному району нефтедобычи, который вскоре был назван «Вторым Баку». В 1936–1940 годах была открыта нефть в Самарской Луке, а также богатая площадь Туймазы. Правда, его освоение шло медленно. Горные породы были намного крепче, чем в Баку. Скажем, чтобы пробурить скважину 990 метров в «Прикамнефти» требовалось 98 долблений, тогда как на Кавказе на скважину 2260 метров требовалось 65 долблений[94].

Быстро изнашивался инструмент, бурение скважин требовало больше времени и усилий. Кроме того, уральская нефть, в отличие от бакинской, была тяжелой и сернистой, 2–3 % серы, что требовало ее предварительной очистки. Требовалось строить специальные заводы, способные перерабатывать такую нефть. Первый такой завод был пущен в 1934 году в Саратове.

Новый район нефтедобычи также требовал строительства с нуля всей необходимой инфраструктуры. Особенно остро эта проблема стояла на Эмбе, где нефтепромыслы были расположены далеко в степи. Для использования эмбинской нефти пришлось соорудить железную дорогу Кандагач – Гурьев, протяженностью 500 км, нефтепровод Гурьев – Орск, протяженностью 720 км, а также водопровод Гурьев – Косчагыл, протяженностью 300 км[95]. В районе нефтепромыслов воды почти не было, а очистка нефти требовала большого расхода воды, не считая питьевых и хозяйственных нужд. Трудности при освоении «Второго Баку» в годы второй и третьей пятилеток были огромны и неисчислимы.

Однако, поскольку военное и хозяйственное значение «Второго Баку» было совершенно очевидно, этот район нефтедобычи развивался самым активным образом. В 1937 году добыча в этом районе выросла до 1,8 млн тонн нефти. Одновременно рядом с новыми скважинами строилась вся необходимая транспортная и перерабатывающая инфраструктура, развивалось также нефтегазовое машиностроение.

Хотя Урал по добыче и переработке нефти до войны далеко отставал от Кавказа, тем не менее, уральская нефть решала важные народно-хозяйственные задачи. В мирное время «Второе Баку» разгружало транспорт от перевозок нефтяных грузов на Урал, в Сибирь и в Казахстан. В это сейчас нелегко поверить, но в 1930-х годах практически вся потребляемая в Сибири нефть и нефтепродукты были бакинскими. Нефтеперевозки перегружали железные дороги, но топлива все равно не хватало. Сибирь и Казахстан были важнейшими перспективными зерновыми районами, однако для решительной тракторизации остро не хватало керосина для тракторов. В конце 1930-х годов вполне серьезно обсуждался проект строительства в Сибири специального завода по производству моторного топлива из бурых углей западной части Канско-Ачинского угольного бассейна, лишь бы только не возить больше бакинскую нефть. Даже после войны обсуждались планы создания в Сибири заводов по производству синтетического топлива из угля по методу Фишера-Тропша, которые планировалось оснастить оборудованием, полученным их Германии по репарациям. Только с открытием сибирской нефти в 1958 году все эти планы были окончательно отставлены.

В войну «Второе Баку» стало важнейшим тыловым районом по добыче и переработке нефти, сыгравшем очень и очень значительную роль. Открытие уральской нефти радикально изменило положение дел и позволило Советскому Союзу выстоять в самое тяжелое время войны.

Итак, Крым был щитом всей кавказской нефти, закрывал наиболее короткий и удобный путь к Баку через Черное море и Грузию, а также – дорогу к северокавказской нефти Майкопа и Грозного, защищал все нефтеналивные порты, нефтеперерабатывающие заводы и подходящие к ним нефтепроводы.

Для Черноморского флота защита нефти была, пожалуй, наиболее важной задачей, поскольку серьезных противников на Черном море у него не было. Флот был большой и сильный, имел впечатляющий состав, в него входили:

– линкор «Парижская Коммуна» (1914 года постройки, переведен на Черное море в 1930 году);

– бригада крейсеров в составе: «Червона Украина», «Красный Кавказ» и «Красный Крым»;

– 1-й дивизион эсминцев – 5 единиц;

– 2-й дивизион эсминцев – 7 единиц (в него входил лидер «Ташкент», построенный по советскому заказу в 1938–1939 годах в Италии);

– отряд легких сил в составе крейсеров «Ворошилов» и «Молотов»;

– 3-й дивизион эсминцев – 5 единиц, в том числе два лидера;

– две бригады торпедных катеров – 48 единиц;

– бригада кораблей охраны водного района в составе сторожевых кораблей «Шторм» и «Шквал»;

– дивизион сторожевых катеров – 28 единиц;

– дивизион тральщиков – 22 единицы;

– дивизион минных заградителей – 3 единицы;

– 1-я бригада подводных лодок – 22 единицы;

– 2-я бригада подводных лодок – 15 единиц;

– отдельный учебный дивизион подводных лодок – 7 единиц.

Итого Черноморский флот имел в своем составе 170 боевых единиц. Также в составе флота были авиационные части, имевшие 620 самолетов, и береговая артиллерия, разделенная на береговую оборону главной базы Севастополь, Одесской военноморской базы и Новороссийской военно-морской базы. Береговая артиллерия имела 97 орудий калибром от 100 до 305 мм.

Севастопольские бронебашенные береговые батареи были поистине циклопическими сооружениями. Севернее Севастополя, в устье реки Бельбек – 30-я бронебашенная батарея, имевшая четыре 305-мм орудия, размещенные в двух башнях. На мысе Херсонес, южнее Севастополя, находилась 35-я бронебашенная батарея, имевшая четыре 305-мм орудия, размещенные в двух башнях. Для оборудования батареи были использованы орудийные станки и механизмы с линкора «Полтава».

Эти батареи были спроектированы по примеру балтийских фортов, башни поворачивались на 360 градусов и дальность стрельбы орудий в 42 км позволяла двум батареям перекрывать огнем обширную акваторию западнее и южнее Севастополя, а также все подходы с суши. Немцы их называли фортами «Максим Горький-I» (30-я батарея) и «Максим Горький-II» (35-я батарея). От огня 30-й батареи, прикрывавшей северные подступы к Севастополю, немцы плакали горючими слезами и бросили против нее батареи большой мощности, гаубицы и мортиры, включая две 600-мм мортиры «Карл» и знаменитую 800-мм пушку «Дора». По мнению немецкого генерала Эриха фон Манштейна, наступление на Севастополь ознаменовалось таким массированным применением артиллерии, какого не было за всю войну.