Херн-Бей – это маленький, полинявший курортный городок. Он сильно сдал свои позиции с тех пор, как дешевые чартерные рейсы сделали отдых на теплых водах доступным для англичан. А чему удивляться? Разве вы предпочли бы отдых на галечном берегу холодного грязного моря в дельте Темзы, если бы могли уехать на южные моря? Впрочем, те же условия не помешали соседнему Уитстейблу набрать популярность у лондонских модников, которые стремились туда толпами на выходные.

– Говорят, скоро люди потянутся и в Херн-Бей, – проговорил Дейв, когда мы гуляли по берегу.

– А Дельфина Шарикова не видать, – уныло сказала Хоуп.

– Может быть, он решил отправиться во Францию? – на ходу придумала я.

– А Франция – это где?

– Там, за морем, – махнула я рукой. – Во Франции есть очень красивый город Париж. Может быть, Дельфин Шариков решил посмотреть Эйфелеву башню? Или пролететь над крышей собора Нотр-Дам?

– Или побывать в Диснейленде? – подхватил Дейв.

– А я могу поехать во Францию? – спросила Хоуп.

– Однажды сможешь, – ответила я, потому что знала, отвечать «нет» ей нельзя.

Я вдруг подумала, что потеря шарика может оказаться находкой – теперь мы могли бы вечером сочинять истории о путешествии Дельфина Шарикова. И Хоуп кое-что узнала бы из географии. Дельфин Шариков мог полететь к пирамидам, когда в классе будут проходить Египет. Или в Рим, или даже во Флоренцию. Приключения Дельфина Шарикова могли бы наконец отвлечь Хоуп от книжки «Джеймс и гигантский персик», которую мы перечитывали уже в пятый раз. Просто Хоуп очень хотела в Нью-Йорк, к Кевину, и мысль о том, что мы с ней однажды туда полетим, пусть и не на персике, не давала ей покоя.

Недалеко от пирса были две детские карусели.

– Не хочешь прокатиться на пожарной машине? – предложил Дейв. – Я вернусь через минутку.

Я думала, он побежал в туалет.

Карусель не была рассчитана на детей возраста и размера Хоуп, и она еле влезла в машинку и всякий раз хмурилась, проезжая мимо меня, а я предлагала ей погудеть в пожарную сирену.

– Веселый Музыкант нашел Дельфина Шарикова! – вдруг закричала она, показывая на бегущего к нам Дейва.

На этот раз он привязал веревочку на запястье Хоуп.

Солнце начинало опускаться за горизонт, окрашивая небо в розовые, голубые и серые тона. Хоуп радостно бежала впереди нас, над ней вился новый Дельфин Шариков.

– Нет места лучше, чем здесь, и вечера лучше, чем сегодня, – сказал Дейв.

Его фраза меня слегка покоробила, потому что мой отец всегда говорил что-то подобное, отказываясь везти нас в отпуск. Когда я намекала, что есть дешевые туры на Тенерифе, куда мы ездили отдыхать, когда старшие братья разъехались в разные концы света, папа всегда говорил:

– Какой смысл лететь так далеко ради пляжа, если мы живем всего в километре от моря?

Сначала я подумала, что у нас, наверное, нет средств, но потом он два года работал над проектом строительства нового торгового центра и получил неплохие деньги. И тогда я поняла, что ему просто невыносима мысль о том, что он будет вынужден провести со мной и Хоуп бок о бок целых две недели.

– Где ты нашел Дельфина Шарикова? – шепотом спросила я Дейва.

Сначала он нахмурился, подумав, что я действительно поверила в то, что он нашел и поймал тот самый шарик, но потом догадался, что я продолжаю говорить в таком тоне на случай, если нас услышит Хоуп.

– На прошлой неделе я ремонтировал трубы в местном магазине товаров для вечеринок. Ну и вспомнил, что они среди прочего продавали шары. А их они наверняка покупают у одних и тех же поставщиков.

Ему повезло, подумала я. Не этого ли нам всем так не хватает временами – чуточки везения?

– Кто хочет рыбы с картошкой? – предложил он, и это было идеальное решение для окончания вечера.

Мы сидели на набережной, ели из бумажных пакетиков традиционную рыбу в кляре с картофелем фри, над нами висели гирлянды вечерних огней. И было полное ощущение отпуска.

Хоуп заснула по дороге домой. В темноте, с приглушенным звуком музыки, атмосфера в машине вдруг стала совсем интимной.

– Ты знаешь, что у тебя потрясающая улыбка? – тихо произнес Дейв, глядя на меня в зеркало заднего вида.

– Обычно такой комплимент говорят людям толстым или несимпатичным, – ответила я.

– А ты разве такая? – рассмеялся он. – Ты не толстая, так? И ты очаровательная, и я все равно говорю, что у тебя потрясающая улыбка…

– О-о…

– Тебе стоит почаще улыбаться.

И, конечно, после этих слов улыбка не сползала с моего лица.

Мы рассказали друг другу о себе.

– Ты так здорово с ней справляешься, – заметил он, когда я рассказала, каким образом Хоуп оказалась на моем попечении.

Он был старше меня на четыре года, родом с острова Шеппи, что расположен чуть дальше, неподалеку от побережья. Живет с родителями и копит деньги на собственное жилье. Идея стать диджеем пришла к нему еще в детстве, когда они отдыхали всей семьей, и он надеялся со временем превратить это хобби в работу. У него были две старшие сестры, и обе уже обзавелись детьми.

– Наверное, поэтому ты так здорово умеешь находить подход к детям, – сказала я, вернув комплимент.

В свободное от работы время Дейв занимался в спортзале и дважды в неделю играл в гольф.

– Спорт дает мне возможность вырваться из дома, – пояснил он. – А ты?

– А я люблю читать. Это тоже дает мне возможность вырваться из дома, правда, в другом смысле…

– Ты читаешь книги о путешествиях? – спросил Дейв.

– Нет, в основном романы.

Я всегда с нетерпением ждала вечера, когда Хоуп ляжет спать и я смогу закрыться у себя в спальне и погрузиться в мир времен королевы Виктории, или в графство Уэссекс Томаса Гарди, или в Ирландию шестидесятых годов двадцатого века. Эдна О’Брайен была любимой маминой писательницей. И когда я читала ее трилогию «Деревенские девчонки», то часто думала, не так ли мама представляла себе дружбу, мужчин и вообще взрослую жизнь в моем возрасте.

У Дейва тоже была красивая улыбка. И дело было не только в правильной форме губ. У Фреда красота улыбки была в его ослепительно-белых зубах. А у Дейва – в выражении глаз. У Дейва были потрясающие, добрые глаза.

– Забудьте вы про своих высоких темноволосых красавцев, – говорила моя мама в те времена, когда мы с Долл сохли по Робби Уильямсу. – В жизни нужно найти мужчину, который будет вас понимать, доброго и нежного человека.

При этих словах она всегда тяжело вздыхала. Все мы знали, что мой отец не был ни добрым, ни нежным, ни понимающим. Он был симпатягой. По крайней мере в молодости. Обаятельным парнем, с которым было легко и весело проводить время, когда он бывал в хорошем настроении. Но я никогда не видела, чтобы он сделал что-то доброе от сердца. Отец всегда думал только о себе. Когда Кевин получил работу в танцевальной компании в Нью-Йорке, отец говорил только о том, как он разочарован, но никогда – что Кевин молодец и все-таки преуспел в своем деле. Когда мне предложили место в университете, он переживал только о том, сколько это будет стоить. Мама говорила нам, что таким образом он, конечно же, хочет сказать, что гордится нами, но нет, мы знали, что она выгораживает его по доброте душевной. По своей доброте. У отца доброты не было.