Одно из правил – всегда вступайся за друзей. Отлично. Затем он говорит: никогда никого не сдавать. Ну так и как тут соблюсти оба правила с Голли? Как можно вступиться за нег и при этои не сдать Полмонта? Ведь Полмонт ни за что сам не расколется. Я не могу его заставить, Билли и Терри тоже не в состоянии, да что там, Топси и чуваки, с котороыми я хожу на «Хартс», даже они не станут связываться с такими, как Дойл и Джент. Тем более из-за какого-то «хибби», пусть Голли им всем и симпатичен. Семейство Дойлов – это не просто крутые пацаны, это гангстеры. Есть разница.

Большая разница.

Они до сих пор называют субботу ночью длинных ножей. Особенно Терри, который хочет поживиться за счёт Голли, якобы порезавшего того пацана, и связать это с его, Терри, арестом, чтобы все распальцованные на районе, сложив дважды два, получили бы десять. Знаю я, что у него на уме: хочет использовать несчастье друга, чтобы раздуть свою славу.

Сука.

Сам, я конечно, не видел ничего из того, что произошло с Голли в «Облаках» нап прошлых выходных. Задолго до того, как началась заваруха, я ушёл с Сабриной. Должно быть, Терри что-то видел, или Билли, или кто-то ещё из пацанов.

Сабрина: нужно понять, что с ней делать и что делать с Голли.

Всё жутко усложнилось.

Единственное, что может сделать мой старик, это попытаться не пустить меня в «Облака». Не то чтоб он что-то там гвоорил, он просто сказал:

– Пойдём-ка, сынок, поиграешь пластинки в клубе, побудешь диджеем.

Никогда до этого его не вдохновляла идея, чтоб я крутил с ним пластинки в «Тартане». Сколько раз я его просил, сколько раз он мне отказывал.

Мои старики слыхали про заваруху на матче и потом на дискаче. Наверняка они думают, что во всём виноват Терри, его ведь повязали на стадионе. Но с Терри мы тем вечером почти не тусовали. Билли думает, что Голли просто переклинило оттого, что та тёлка его отшила. Но чувака того порезал либо Дойл, либо Полмонт. Точняк. Голли на такое не способен. Он, конечно, пырнул в руку этого Глена в школе, и это кобздец, но порезать кому-то всю харю – это совсем другое дело.

А мой-то старик. Найди хорошую девочку, говорит. Всего-то.

Вот, пожалуйста, Сабрина или любая другая девчонка, поболать – без проблем, но что дальше? Что происходить здесь, внизу? Я уже хотел сказать, что нахожу хороших девочек, которые мне нравятся, чуть не по десять на день. А толку никакого, у меня всё ещё ничего не было.

Может, надо просто броситься с головой. Но если мне удастстя встретиться с Сабриной на выходных, тогда не понятно, куда бросаться.

Рассмеши меня (приходи ко мне в гости)

Она очень хорошая девочка, просто замечательная. Если б только она чуть больше мне нравилась. Терри однажды сказал, что характер не отфачишь, когда Голли заявил, что у его девчонки из школы хороший нрав. Мы познакомились в магазине пластинок «Голден олдиз» на Хеймаркете. Она спросила у продавца старую запись Стива Харли и «Кокни Ребел» – «Приходи ко мне в гости, рассмеши меня».

– Простите, – ответит тот.

Сам не знаю почему, но я подошёл к ней и сказал:

– Это лучшая запись всех времён и народов.

Сначала она посмотрела на меня так, будто хотела сказать «отвяжись».

– Да, у моего брата была эта пластинка, но он переехал и забрал её с собой. А мне не даёт, – сказала она, подняв брови, такие красивые, мягкие и ровные.

– Надо сходить в «Свит инспирейшн» на Толлкросс, сказал я, – у них-то точно найдётся эта пластинка. Я, кажется, видел её там на прошлой неделе, – соврал я. – Хочешь, могу тебя проводить.

– Хорошо, – улыбнулась она, и я почувствовал, как внутри меня что-то кольнуло. Когда она улыбнулась, её рот стал чётко лунообразным и форма лица изменилась до неузнаваемости.

Иногда она казалась очень миленькой. Проблема в том, что девочка она довольно толстая, ну не толстая, а, скажем, крупная, и волосы у неё светлые, ближе к рыжему. Мы пошли по улице, всю дорогу я стеснялся, что кто-нибудь нас заметит и подумает, что мы гуляем. Хуже всего на свете было бы повстречать Джуса Терри. Не то чтоб она мне не нравилась, просто она не была похожа на тех худышек с большими сиськами из порножурналов, а именно такие мне, в общем-то, и нравились.

Всю дорогу мы говорили только о музыке, выяснилось, что она знает в этом толк. Поговорить о музыке с девчонкой, которая разбирается в вопросе, было просто здорово. В моей школе таких нет, то есть, конечно, должны быть, но я их не знаю. То есть они, конечно, в курсе хит парадов и всякой херни, но когда начинаешь говорить об альбомах, они молча смотрят, как коровы. Я даже обрадовался, когда и на Толлкросс Стиви Харли не оказалось и нам пришлось идти до Саут-уока, а потом аж до конца Лейт-Уока, пока наконец мы не нашли пластинку. Её имя Сабрина показалось мне очень даже красивым, но мне не понравилось, когда она сказала, что друзья зовут её Сэб. Сабрина мне больше нравится. Так экзотично и таинственно и не похоже на марку на марку автомобился, я ей так и сказал. К этому времени я понял, что хочу не только обсуждать с Сабриной музыку, я хочу, чтоб мы сделали с ней это. Это лучший из всех шансов, которые мне когда-либо выпадали, потому что с ней я могу говорить о том, что мне интересно, и ей это не надоест, как всем остальным. Кроме того, с ней я чувствовал себя ужасно расслабленно.

Короче, мы пошли в «Уимпи» выпить колы и съесть чипсов. По тому, как она смотрела на прилавок, видно было, что она съела бы и гамбургер, но она не хотела, чтоб я подумал, что она жадина. В следующий раз мы встретились в «Облаках», в субботу, в тот вечер, когда Голли попался. Она пришла с друзьями. Мы станцевали пару медляков, но в основном сидели внизу и разговаривали о группах. Я нервничал из-за того, что там собрались все мои друзья, и даже обрадовался, когда она сказала, что ей нужно домой, и мы рано ушли, чтобы прогуляться по городу. Думаю, что только Рентон и Мэтти из Лейта видели, как мы уходили. По дороге мы целовались и говорили о музыке. Я проводил её до Далри, а потом поспешил домой по Горджи-роуд и прямиком в район.

Короче, я всё пропустил, пропустил все события. Энди Гэллоуэя, малыша Голли, моего маленького друга, забрали в КПЗ на доследование. Никаких залогов и порук, социальная работа, психиатрическая экспертиза, суд. Вот что бесит меня больше всего, вводит в депрессию, как говорит моя мама: я ничего не могу изменить в ситуации с Голли, и я ещё не в состоянии решить вопрос с еблей.

Я просто знал, что, если я не присуну кому-нибудь в ближайшие недели, нет, дни, я так и останусь девственником, обречённым жить с мамой и папой до конца дней. Ставки пиздец как велики. Я был готов. Более чем. Я только и думал что о сексе.

Секс. Секс. Секс.

Я позвонил Сабрине, и мы договорилис встретиться в «Уимпи» во вторник. Мы сидели и целовались, пока я чуть не кончил прям в штаны. Хорошо было, но мало. Я собрался с духом и спросил, не хочет ли она зайти ко мне, послушать пластинки в субботу, когда мама с папой будут в «Тартан-клубе».