— Дай слово, что ты не будешь рисковать собой!

Одним словом — рыжий! Я, Катриона Ринавиэль Уитримана, принцесса Оитлонская, призналась в нежных чувствах этому… рыжему, а он?

— Динар, — не отказав себе в удовольствии, запустила пальцы в его волосы, — вот скажи мне, на любовные признания разве полагается реагировать какими-либо вздорными требованиями?

— Видишь ли, Кат, — он так и с колен поднялся, опять повторил свой маневр с удержанием моего подбородка и продолжил: — Менее всего я расположен слушать твои предсмертные признания. А ты, Кат, иногда умудряешься быть на редкость безголовой дурой!

— Слушай, рыжий!..

Я попыталась вырваться, но он не позволил. На какое-то мгновение лицо Динара исказила такая ярость, что я и вырываться перестала, испуганная подобным.

— Слушай меня внимательно, Катриона, — прорычал этот недоорк, — кесарь — твой муж. К сожалению, на данный момент я не могу этого изменить… И я бы тебя спрятал, но ты никогда не простишь мне уничтожения Оитлона… а кесарь пойдет на подобное, и теперь я это понимаю. А значит, ты будешь делать все, что прикажет супруг!

— Динар…

— Заткнись! — глухой гортанный рык. — Занимайся Прайдой, воскрешай былое величие Праера, но не смей перечить кесарю! Ни в чем. Даже если придется лечь с ним в постель, ты сделаешь это, Кат!

— Ди… — испуганно прошептала я.

— Ты сделаешь это и останешься живой! — зло прервал меня айсир Динар Эвейтис Грахсовен.

Нервно сглотнув, я промолчала. Разделить ложе с кесарем… теперь, когда я осознала свои чувства к Динару? Когда я четко знаю, что он тот единственный, с кем мне хотелось бы делить и ложе, и всю свою жизнь? Я не желаю принадлежать кесарю!

— Ты должна просто выжить, Катенок, любой ценой. Обещай мне, — тихо попросил Динар.

Я отрицательно покачала головой.

— Кат, пообещай мне. Прошу тебя… — и умоляющий взгляд, которому я не смогла противиться.

— Хорошо, — это слово далось сложнее, чем признание в чувствах.

И почему-то, когда Динар меня обнял, я почувствовала себя преданной. Он догадался.

— Приятно? — спросил не без ехидства.

— Нет, — я была откровенна.

— Теперь знаешь, что я ощущал, когда ты бесконечно разглагольствовала о моем совместном будущем с Лорой.

— Гад рыжий! — но да, теперь я его понимаю.

Он ласково поцеловал. Тяжело вздохнул и отстраненно произнес:

— Я не говорю, что ты должна прыгать в его постель, Кат, но, если придется… не сопротивляйся. Я смогу пережить факт твоей кратковременной принадлежности другому мужчине, но я не переживу факта твоей гибели. Ты должна быть благоразумной, а не как тогда с гоблинами! Хорошо?

— Хорошо… — убила бы, если честно.

— Я люблю тебя, — прошептал рыжий, склоняясь к моим губам. — Я слишком сильно люблю тебя, чтобы потерять, Кат.

По моим щекам потекли слезы…

— Занимайся государственными делами, Катенок. Я найду способ, найду в ближайшее время, клянусь.

И он исчез в портале, а я осталась стоять посреди дороги. Совсем одна, с мокрым от слез лицом и единственным желанием дать волю рыданиям…

Но вместо этого достала платок, неторопливо вытерла глаза, вздернула подбородок и уверенно отправилась во дворец. Да и какой смысл расстраиваться? Динар и шенге найдут способ, в них я не сомневаюсь ни мгновения. Шенге мудр, Динар изворотлив, так что решение данной проблемы — лишь вопрос времени. А передо мной совсем иные задачи стоят, и, к сожалению, я не ощущала уверенности в том, что справлюсь. С другой стороны, я Астаримана, а значит, для меня нет ничего невозможного!

* * *

Остаток дня прошел плодотворно и сложно.

Про еду я так и не вспомнила, и оставалось лишь поблагодарить Свейтиса, который приказал подать ужин в мои покои. Я отказываться от трапезы смысла не видела, а мои секретари не видели смысла в том, чтобы пренебречь моим приглашением разделить ужин. В результате наша усталая и вымотанная за день троица и за едой проводила время с пользой.

— Что у нас с собранием почтенных жителей города? — накалывая на вилку непослушные листья салата, вопросила я.

Свейтис взглянул на Райхо, тот поспешно дожевал мясо, откушенное в процессе задавания мною вопроса, и отчитался:

— Лорд Аласт прислал письмо с вопросом о месте и времени.

— Завтра в полдень, место на его усмотрение, я плохо знаю Праер, — продолжая войну с салатом, решила я. — Нет смысла откладывать. Свейтис, что у нас с военной реформой?

— По образу и подобию Оитлона проводить бессмысленно, — ответил мой умудренный опытом секретарь. — Завтра я подготовлю отчеты о наиболее удачных с точки зрения истории вариантах.

— А сегодня вам есть что мне сказать? — я потянулась за вином.

— Порадовать нечем, — Свейтис развел руками, в одной из которых был кусок хлеба, и потому жест смотрелся забавно. — Наиболее стабильны и преданны войсковые подразделения, созданные из призывников среднего класса. Но в Прайде таких нет. Как вам известно, Праер и территории, к нему прилегающие, в основном придерживаются рабовладельческого строя. Крестьянские поселения малочисленны, это так называемые государственные крестьяне, и не представляется возможным привлекать их к военной службе. Им и так рабочих рук не хватает.

— Вот уж действительно радоваться нечему, — сделав глоток, я вдруг пришла к оптимальному решению. — Свейтис, а что, если крестьянская семья, предоставившая хоть одного воина, будет освобождаться от налогов?

Он задумался, переглянулся с Райхо и выдал ответ:

— Это даст примерно семь тысяч воинов. Но мы можем задействовать оитлонских крестьян.

В ответ на его предложение я скривилась:

— Нет никакого желания подрывать экономику Оитлона.

— Понимаю, — согласился Свейтис, — будем искать варианты.

Мы вернулись к ужину. Настроение у всех троих было нерадостным, состояние усталости отражалось на лицах, а масштаб предстоящей работы угнетал. У меня же помимо всего вышесказанного присутствовал еще и страх — кесаря все не было. А ожидание предстоящего наказания чрезмерно нервировало!

— Ваше высочество… простите, величество, — Райхо виновато улыбнулся, — у меня есть идея по поводу контроля над подвластными государствами.

— Да? Я слушаю. — И усталости как не бывало.

Однако ответил мне не Райхо и даже не Свейтис:

— Это плохая идея, — ледяной и в то же время ленивый голос кесаря заставил всех вздрогнуть.

Я едва не опрокинула бокал, Свейтис все же уронил хлеб, у Райхо упала вилка.

Сдерживая собственный страх, медленно повернулась на голос и узрела супруга, сидящего в одном из кресел. Араэден насмешливо склонил голову набок, встретив мой взгляд. Страшно… но, несмотря на собственные чувства, я нашла в себе силы встать и склониться в глубоком реверансе. Это заставило обоих секретарей подскочить и тоже склониться перед повелителем… Ужас, ледяной ужас словно наполнил все пространство этой только что уютной гостиной.