– Ну и что? Неплохое было столетие, по совести говоря.Умели справляться со всякой мерзостью, не таскаясь по судам и не приваживаяденежками юридических крючков. Мне бы только удержать в руке да попасть, кудаследует…

– Оставьте, – сказала Ольга. – Уж до такого япостараюсь не допустить.

– Но если что, говори без церемоний. Ради такого дела яи пистолет взять готова…

– Не придется, – твердо сказала Ольга. –Непременно что-нибудь отыщу…

Она отправилась к себе, быстроты ради послала Дуняшку вконюшню распорядиться, чтобы заседлали Абрека, и принялась переодеваться в«гусарский» костюм. Успев надеть лишь сапоги и чикчиры[11], почувствовала насебе чей-то жадный взгляд. Поскольку в спальне не было обычных людей, разве чтоискусно спрятавшихся, она не раздумывала долго. Торопливо надела рубашку и, необорачиваясь, бросила через плечо:

– Объявись-ка, Джафар…

Турок послушно материализовался в двух шагах от нее,безмятежно улыбаясь, топорща усики в стрелочку, одним словом, не выказываяникаких признаков раскаяния.

– Я тут явился с докладом, – сказал он как ни вчем не бывало. – И решил подождать, видя, что вы заняты, не предлагать жемне было свою помощь в одевании, это попросту неприлично…

– А разглядывать меня исподтишка – прилично? –поинтересовалась Ольга.

– Пожалуй, – сказала турок. – Вы такпрекрасны и пленительны, госпожа моя, что невозможно удержаться от опрометчивыхпоступков. Ну что мне прикажете с собой поделать, если я никогда не относился ктем уродам, что предпочитают мальчиков? Наконец, есть в этом нечто от почитанияизящных искусств – ваша нагота столь совершенна, что всякий ценительпрекрасного не упустит случая…

Черт его знает, но как-то само собой так оказалось, чтоДжафар неизвестно когда придвинулся к ней вплотную, взял за локоток, асвободную руку уже тянул к не-застегнутой на груди рубашке. Уже обвыкшаяся спривычками своего «иноземного холопа», как наверняка выразилась бы Бригадирша,Ольга не стала возмущаться словесно, а нанесла удар, который у обычных людейпримерно соответствовал сильному тычку локтем в бок. Джафар отскочил, охнув отболи.

– Вот объясни ты мне, беспокойное создание, –сказала Ольга, надевая кафтанчик и тщательно застегивая крючки. – Почемувы все… ну, ты понимаешь, о ком я… такие озабоченные насчет прекрасного пола?Мне это кажется, или в самом деле явная озабоченность присутствует? Ты мнепроходу не даешь, эта компания, что нагрянула с камергером, непотребствавытворяет…

– Ну и словечки у вас, госпожа моя, – поморщилсятурок. – Я бы выразился, это не озабоченность, а повышенное стремление кобщению с прекрасным, свойственное тем существам, в чьей натуре преобладаетогонь. Духи бывают разные – огня и воды, воздуха и земли. Конечно, дело ваше,верить или не верить, но говорю вам как знаток – хорошо еще, что вы столкнулисьс духами огня. Духи земли, например, к женским прелестям совершенно глухи… но затообладают массой других, еще более неприятных привычек, так что сталкиваться сними не советую…

– А я – кто? – спросила Ольга в лоб. – К чемупринадлежу, к какой стихии?

– А вы ни к какой стихии и не принадлежите. Вы,прелестница – колдунья, и все тут, а уж какие духи вам достанутся в подчинениеили в качестве врагов, зависит от случая. Будь покойный Сильвестр-эфенди кем-тодругим, вам совершенно иная публика досталась бы в слуги… а может, и во враги.Сложный это предмет, с налету не разберешься, вам еще многому учитьсяпредстоит…

– Вот и начнем, – сказала Ольга решительно. –Камергер и его шатия – кто они такие?

– Как бы вам преподнести доступнее, госпожа моя… Они –Ночное Племя.

– Спасибо, – сказала Ольга. – Преогромное ваммерси с решпектом… Объяснил понятнее некуда… Кто они – черти? Упыри? Заклятыедуши? Можешь ты не вилять, а объяснить простыми словами?

– В том-то и суть, что не могу, – сказал Джафар сгрустным видом. – Потому что человеческих слов, простите великодушно, неимеется. Вы, люди, напридумывали себе для обозначения существ с Той Сторонымножество словечек… иногда эти словечки, согласен, очень точно обрисовываютсущность, а иногда категорическое выходит заблуждение… Упырь – он и есть упырь,тут все правильно. С чертями тоже, в общем, нет промашки. Но есть еще массасозданий, которых вы, люди, не умеете отличать друг от друга, потому чтоничегошеньки о них не знаете. Вот я, к примеру, джинн… люди о нас имеютдовольно точное представление. Но как я вам объясню, что такое Ночное Племя,если ваши мудрецы о них и не слыхивали – очень уж они ловко умеютпрятаться, – а потому и словечек не придумали? Вы разве еще не поняли, чтообнаружили целый мир? С превеликим множеством разновидностей и видов, из коихдалеко не всех классифицировали и занесли в реестры…

– Интересно, – сказала Ольга. – Вы всегда такгладко, по-ученому изъясняетесь?

– Как у вас говорится, с кем поведешься, от того инаберешься, – сказал Джафар. – Лет двести назад сложилось так, чтомне пришлось служить у одного крайне ученого и книжного человека… нет, не вэтой стране, далеко отсюда. Ну, тут уж положение обязывало, поневоле за долгиегоды нахватался ученых материй, тем более что и работу он мне поручалсоответствующую. Все от хозяина зависит, госпожа моя. Смотря кто он… У купца янахватался одних тонкостей, у воина – других, у книжника – третьих.

Ольга усмехнулась:

– Ну, а у меня ты чего рассчитываешь нахвататься?

Джафар, глядя с поразительным простодушием и задушевностью,ответил, приложив руку к груди:

– Что касается вас, пленительная госпожа моя, то я всееще льщу себя надеждой, что мы когда-нибудь подружимся и будем рука об рукушагать по жизни, встречая ее печали и радости, как два любящих сердца…

– Дело, конечно, твое, – сказала Ольга. – Ноя на твоем месте пустыми мечтаньями не увлекалась бы… Ладно. Нет таких слов вчеловеческом языке… Будем искать ощупью. Ночное Племя… Служат они, я такпонимаю, злу?

– Это очень сложный и запутанный вопрос, госпожамоя, – что есть зло и что есть добро, тут мы рискуем заплутать в такихфилософических дебрях…

– Да? – подняла бровь Ольга. – По-моему,добро есть добро, а зло есть зло…

Джафар в наигранном восторге поднял глаза к небу:

– Клянусь семью мудрецами, я восхищен кристальнойясностью, с какой вы излагаете сложные истины. Так и представляется, что слышувысокомудрого книжника Аль-Хаукаля Аль-Мавераннахри… Мудрейший был человек, ислава о его учености простиралась от Кордобы до Багдада… да вот однаждыввязался он в дворцовые интриги, за что и был сожжен на костре из собственныхученых трудов, отчего и остался потомству неизвестен… Очень четко вы всеизложили, возражать глупо. Зло есть зло, а добро есть добро… вот только понятьбы нам всем, ничтожным, что есть добро, а что есть зло…