– Ваша мисс Адлер, надо полагать, считает меня своим соперником. Думает, что я тоже охочусь за поясом и желаю сбить других со следа. Или, быть может, ей взбрело в голову, что пояс у меня?

– Нет, она так не думает, ведь если бы пояс был у вас, вы вели бы себя иначе. Она пыталась отыскать вашего отца, но ей это так и не удалось.

– Моего отца? – Лицо мистера Нортона приобрело странное выражение. Он вытащил листок из одного дела, оторвал уголок и что-то на нем написал. – Вот вам адрес моего отца. Пожалуй, ей стоит поговорить непосредственно с предполагаемым владельцем легендарного украшения. Берите! Мой отец живет по этому адресу. Я вас благословляю, мисс Хаксли. Пусть ваша неутомимая подруга отправляется прямо к моему отцу. Мне остается лишь пожелать ей удачи.

– Вы что, серьезно?

– Вы хотите сказать, что я с вами неискренен? Напрасно. – Он снова улыбнулся, на этот раз печально: – Я страстно желаю забыть мою семью, а в особенности – отца. Мне бы хотелось, чтобы о нем не вспоминали и другие. Моя мать мертва. Хотя бы ей уже никто не навредит и не причинит боли. Пусть мисс Адлер найдет этот чертов пояс и отдаст его мистеру Тиффани. Тогда, быть может, все забудут о Блэкджеке Нортоне.

– Прошу вас, мистер Нортон… Ирен повела себя непростительно, пытаясь раскопать историю вашей семьи. Она буквально потеряла голову в погоне за недосягаемым…

– Все мы этим грешны. Знаете, что стало для моей семьи недосягаемым, мисс Хаксли? Счастье. Мать ушла от отца, когда я был еще мальчишкой. Когда я чуть подрос, я начал понимать, сколько злословия и сплетен породило ее решение жить отдельно от мужа. Мне даже стало очевидным, сколь высокую цену ей приходится платить за свой поступок – и это несмотря на успех ее романов. Потом отец подал на нее в суд, соблазнившись гонорарами матушки, и выиграл. Естественно, мы стали жить беднее, есть меньше и одеваться скромнее. Закон Англии встал на защиту такого подлеца, как мой отец. Это разбило мамино сердце.

– У меня просто слов нет, чтобы выразить, как я вам сочувствую, – горячо произнесла я, – Прошу вас, не продолжайте, не терзайте себя.

– С юных лет я слышал о моей семье только ложь. Должен же я хоть кому-то рассказать правду? Вот возьмем вашу подругу. Благодаря ей пойдет еще одна вздорная сплетня – на этот раз о таинственных бриллиантах. Никому нет дела до утраченной чести, потерянной любви и разбитой надежды, до поломанных жизней… Это слишком скучно и неинтересно. Байки о бриллиантах куда завлекательней.

– Я не такая, мистер Нортон, – тихо промолвила я. – Во мне жива способность сочувствовать и сострадать.

– А вы ведь в непростом положении, мисс Хаксли, – грустно улыбнулся Годфри. – Вы пасторская дочь и потому привыкли к более строгим моральным устоям. Быть может, вы, как и многие, думаете о моей матери дурное…

– По всему тому, что я слышала, мне кажется, с ней ужасно несправедливо обошлись…

– Вы совершенно правы, однако, по английским законам, собственность жены принадлежит мужу, даже в том случае, если она самостоятельно себя обеспечивает и живет отдельно, потому что ее супруг – скотина и тварь самого низкого пошиба. Именно поэтому я и стал адвокатом, хотя эту профессию в моих глазах запятнал собой отец. Я желаю, чтобы законы были справедливыми. Я хочу представлять интересы женщин, которые не могут защититься от ненасытности своих мужей.

– Это заслуживает восхищения, – пробормотала я пристыженно. – Теперь я понимаю, почему вы так болезненно реагируете, когда кто-нибудь пытается разузнать о вашей семье. Я сегодня же обо всем расскажу Ирен и настою на том, чтобы она немедленно прекратила все расспросы. – Я встала.

– Нет! – Молодой человек схватил меня за запястье и тут же отпустил, поняв, что в своем порыве зашел слишком далеко. – Наш разговор был личным. Все, что здесь прозвучало, должно остаться между мной и вами.

Я разжала кулак и кивнула на скомканный клочок бумаги с адресом отца Годфри:

– А что мне делать с этим?

Адвокат одарил меня загадочной довольной улыбкой:

– Адрес отдайте своей подруге. Хочет идти по следу – путь идет, это ее право. Судя по тому, что я слышал от вас об Ирен Адлер, она не остановится, пока не перевернет все вверх дном. Что ж, удачи, пусть общается с этой поганью…

Тон его голоса и злоба в темных глазах заставили меня содрогнуться. Мне нравился Годфри Нортон, однако я отдавала себе отчет, что даже после нашего разговора знаю крайне мало о прошлом его семьи. И вот теперь во мне родилось чувство новой вины. Я не знала, что сказать подруге, и сильно сомневалась, что Ирен стоит двигаться в том направлении, которое столь неожиданно указал ей мистер Нортон.

– Ты уверена, что Годфри Нортон отправляет столько денег именно на этот адрес в Кройдоне?

– Да, – кивнула я, чувствуя себя предательницей, оттого что заставила Ирен действовать фактически вслепую. Как и просил мистер Нортон, я ничего не рассказала подруге о его откровениях; более того, я собралась с духом и отдала Ирен бумажку с адресом лишь через месяц после нашего разговора с молодым адвокатом. – К чему об этом спрашивать сейчас, после того, как мы уже столько потратили на экипаж и железнодорожные билеты? Если тебя терзают сомнения…

– Нет. – Ирен вздернула подбородок, как это обычно бывало, когда она собиралась запеть. Этот жест, с одной стороны, привлекал внимание, а с другой – демонстрировал непоколебимость ее намерений. – Вполне вероятно, что в результате нашей увеселительной прогулки мы поставим точку в важном деле и раскроем старинную тайну.

– Мистер Нортон щедрый и внимательный. Работать с ним одно удовольствие. Может, не стоит разгадывать старинные тайны за его счет?

– Нелл, не пытайся пробудить во мне чувство симпатии к своему мистеру Нортону. Поздно. Во время нашей с ним встречи он не проявил ко мне ни щедрости, ни внимания. Ты говоришь, ему теперь известно, что мы с тобой вместе снимаем квартиру. Нисколько не сомневаюсь, что он до сих пор считает меня безмозглой надоедой. Думаю, вскоре он поймет, сколь сильно заблуждался.

– В таком случае ты знаешь, чего ждать в «Белом клене» в Кройдоне.

– Не чего, Пенелопа, а кого.

С этими словами Ирен погрузилась в угрюмое молчание, а я стала гадать, отчего на этот раз подруга назвала меня полным именем, что случалось очень редко.

Стояло позднее лето. Из-за просачивавшихся сквозь листья лучей казалось, что лицо моей спутницы прикрывает удивительная кружевная вуаль, сотканная из света и тени. Я понимала: сейчас подруга не станет слушать моих робких возражений – уж слишком много для нее значит наша поездка. И я как никто другой знала, что сейчас Ирен не пойдет ни на какие уступки.

Наш экипаж остановился у вычурных железных ворот. Ограда была высокой и ничуть не уступала по своему внушительному виду той, что окружала Королевский госпиталь в Челси, построенный в семнадцатом веке знаменитым Реном[20]. Однако, в отличие от госпиталя, особняк, который являлся целью нашего путешествия, располагался в сельской местности, напоенной ароматами природы. Стояла абсолютная тишина, которую нарушали лишь крики дроздов и грачей, устроившихся на ветках белых кленов.