я в этих условиях смог «подняться» в местном обществе, как говорили в девяностых, приобрел соратников и друзей.

Только ощущаю, что семейного тепла не хватает, которого на Земле у меня было вдоволь, пока трагедия с сыном не изменила практически всё в моей жизни. Не хватает поддержки родителей и старшего брата, на чьи плечи, при необходимости, я мог всегда опереться. Но родители умерли, а семья и брат остались там, в «прошлой жизни».

Хотя, я не совсем прав. Потому что сразу вспомнил, что и здесь в моей жизни были и есть те, кого я неожиданно даже для самого себя смог полюбить. И эти мысли немного подправили мое настроение, на месте горечи оставив лишь грусть.

Сначала вспомнил Беату, потерю которой я пережил с трудом. Сначала жестоко отомстил ее убийцам, а потом, как пьяница алкоголем, заливал горе от ее потери кровью врагов: тилинкитов и разбойников.

Как не превратился тогда в холодного и жестокого убийцу? Не знаю. Наверное, настоящей склонности к этому у меня нет, хотя внешне я именно так и выглядел. Да и сейчас часто людей своим видом пугаю, не похож я на пушистого белого зайчика. Что-то помогло мне оттаять, остаться нормальным человеком. А потом в моей жизни появилась Ива…

Во время участия в этой военной кампании я гнал от себя мысли о доме, некогда было на это отвлекаться. Потом был поиск Портала, потом встреча с непонятным существом, которое скорее всего было местным Смотрителем. Потом сражение на дороге, скорый марш вдогонку за варнийским войском и волнение за своих, оставленных без личного присмотра, людей.

Сейчас, сидя с удочкой у тихо бегущей мимо меня реки, я наконец смог расслабиться и спокойно «поностальгировать». Конечно, впереди еще долгий марш, причем и через графство Везер, земли моих недавних врагов.

Но уже нет ни ожидания очередного кровопролитного боя, ни спешки, чтобы обязательно успеть сделать что-то важное. Можно просто спокойно идти в родные земли, в основном беспокоясь лишь за всестороннее обеспечение войска.

Мне повезло: баронство Аристи, а в особенности — манор Оряхово, стали для меня родными. Дома меня ждет Ива, моя неофициальная жена, и маленькая прелестная дочка, которая у нас родилась три круга назад.

Над именем для дочери мы думали вместе с женой и решили назвать ее Ириной, что на одном из варнийских наречий означает «чистая», «светлая». Она такая и растет: чистая, добрая девочка. Я очень скучаю по ним и скорее хочу вернуться домой.

Слева от меня дернулся сторожок на леске у закидушки. Я отложил удилище на вдавленную в берег рогульку, взялся за леску, которая уже заметно ходила по воде, и подсек.

Сразу почувствовал, что добыча на крючке и с нарастающим азартом начал выбирать леску. Вскоре на берегу оказался муксун. Килограмма полтора весом. Неплохо! Малознакомая мне, но очень вкусная рыба. По крайней мере, в ухе.

У меня на малой родине муксун не ловится. С этой рыбой меня познакомили друзья из Якутии в одной из моих многочисленных командировок. Решено, на уху пойдет именно она.

Я «перезарядил» закидушку новым мальком, забросил и продолжил рыбалку. Думки и воспоминания вовсе не мешали процессу ловли рыбы, но закидушка больше не ловила, а на удочку я вытягивал окуньков, похожих друг на друга, как близнецы, весом все грамм по двести.

Лишь один порадовал габаритами. По моим прикидкам, должен на полкило потянуть, а то и грамм на восемьсот. В общем, я «тягал» из реки рыбу, а Болдо тихо ее забирал и уносил в сторону, где аккуратно разделывал и готовил.

Я лишь указал ему, как их приготовить надо. Муксуна — в уху, крупного окунька — в глину и в угли, а двухсотграммовых — на рожна. Командир я или нет? Вот и пусть «шуршат». Не царское это дело — в костре ковыряться, хе-хе.

Оказалось, что Болдо прекрасно готовит. И уха у него получилась замечательная, и запечь рыбку он может мастерски. Глядя на его могучую фигуру, не ожидаешь от него таких талантов.

Больше ждешь умения вражеские головы виртуозно откручивать. Кстати, он при необходимости и это умеет, но за пугающей внешностью на самом деле скрывается простодушный и добрый человек. Совсем не агрессивный. А теперь оказалось, что и повар он классный.

Еще я заметил, как Болдо ловко разделывает рыбу. При всем своем рыбацком опыте должен признаться, что я это делаю хуже. Особенно удивило то, как Болдо разделывает рыбу перед запеканием ее на рожне.

Хитрость потрошения рыбы для рожна «от Болдо» в том, что он сумел вынуть все внутренности, не разрезая живота. Для начала острым кончиком ножа наш «повар» сделал круговой надрез вокруг анального отверстия окуня, чтобы отделить кишки от тела рыбины.

Затем подрезал жабры у головы и, аккуратненько потянув за них, извлек все внутренности. Прополоскав брюшную полость, засыпал в неё немного соли. После приготовленные тушки надел на рожон через анальные отверстия. И даже тут оказалось, что есть свои нюансы. Острие рожна должно упираться в верхнюю челюсть рыбины, чтобы она не соскальзывала.

Да, побольше Болдо умеет, чем я. Я с удовольствием наблюдал за искусными действиями своего кока-кирасира. Он отгреб часть углей от костра и над ними расположил рожны с окуньками, а под угли основного кострища подсунул обмазанного глиной крупного окуня. Над самим костром подвесил котелок с будущей ухой. Что он туда закладывал, кроме муксуна, я не смотрел, буду оценивать, когда готово будет.

— Болдо, а почему ты просто не вспорол окуней, чтобы выпотрошить? Так ведь проще бы было? — поинтересовался я у здоровяка.

— Так будет вкуснее, господин, — прогудел Болдо. — Шкурка у окуня очень крепкая, пойдет за сковородку. Сок и жир рыбы остаются внутри и мясо рыбки тушится в них. Вот увидите, какая вкуснотища будет.

«Век живи — век учись, дураком помрешь», — посмеялся я про себя.

— А вот смотрите, господин, что я на рожны использовал. Это черемуха. Повезло, что рядом оказалась, — видя мой искренний интерес, продолжил Болдо. — Она такой аромат рыбке даст, никакие махаратшские пряности не сравнятся.

— Откуда такие умения, Болдо? — искренне удивился я.

— Это…, — «кавайно» смутился здоровяк. — Отец научил. С малолетства меня на рыбалку брал.

Болдо забавно засмущался, а я прекратил ловить рыбу, куда ее девать? Болдо к этому времени закончил готовить и я позвал его и Матея к импровизированному столу. Кто-то скажет, что дворянину такое невместно? Пусть идут в ж. у!

Предполагаю, что более-менее нормально мы сможем теперь покушать только вечером. Поэтому сейчас надо воспользоваться моментом и