Энзо отстраняется. На лице разгорается яростный румянец.

– Папа, ты слишком драматизируешь, – почти зевает Федерико и поправляет изогнутый кинжал в ножнах, закрепляет на груди ремни со странными короткими нашивками. – Да и смерть – понятие относительное.

Скадэ как-то странно ухмыляется и становится чуть ближе ко мне. Он примет сторону капитана, я точно знаю. Не будет вставать у него на пути, особенно в вопросах отцов и детей.

Я же смотрю на Федерико и замечаю тонкий зигзаг вчерашнего пореза. Не исчез.

На Энзо все заживает почти моментально, а здесь ранка совсем свежая. Я подумывала, что особенность передалась и сыну, но нет.

– Относительное для кого? – встаю лицом к Федерико, а он краснеет и жмется, собираясь сказать очередную колкость. – Для твоего отца? Возможно. А как насчет тебя? Вчера-то ты больше выкабенивался, чем дрался. Я вижу, что тебе скучно. На острове-то развлечений будет завались, но если ты продолжишь в том же духе…

– Ладно, мамка, – он поднимает примирительно ладони. – Я понял. Буду паинькой и прятаться за твоей юбкой.

– За штанами, дурень. И то. Если твой отец позволит.

– Да куда я денусь? – взрывается Энзо. – Он же все равно попрется тайком! Мы уже это проходили.

– Бунтарь, да? – смотрю на Федерико, а он только широко улыбается и язык показывает. – От штанов моих далеко не отходи, бунтарь.

– От моих тоже, – добавляет Энзо и, затягивая пояс, цепляет за спину широкий лук без тетивы.

Спустя час мы причаливаем к берегу на небольшой лодке.

Энзо и Скадэ выстаивают ее на берег на случай, если мы долго провозимся. Федерико ведет себя предельно сдержанно, даже кажется, что он немного напуган. Что, весь бунтарский дух пеплом под ноги осыпался? Тем лучше. Есть шанс, что не будет лезть на рожон.

Скадэ отобрал из команды двоих крепких ребят. Шарэз и Явир.

Опытные и умелые воины. Они вышли вперед и осматривали окрестности, чтобы подать сигнал в случае опасности. Бикуль крутится возле меня, принюхивается, рыкает тихо и бьет себя лианами по бокам.

Песок здесь не просто белый, а напоминает первый снег. Пушистый, воздушный, как взбитые сливки. Но при этом он пружинит под ногами и не позволяет проваливаться слишком глубоко. Я невольно думаю, что было бы хорошо отдохнуть здесь. Хотя бы день. Вряд ли представиться возможность, конечно, да и места это опасные, но…

Запрокидываю голову и рассматриваю парящие острова. Каждый идеальной круглой формы, будто вырезанный ножницами. Две-три мили в диаметре, не больше. Впрочем, на такой высоте определить сложно.

Ловлю взгляд Энзо и осматриваюсь по сторонам. Чувствую холод на груди и расстегиваю куртку, вытаскиваю на свет медальон отца. Он вибрирует и с каждой секундой становится все холоднее, пока почти не вмерзает в ладонь. Поворачиваюсь вокруг своей оси и замираю, когда медальон нагревается, совсем чуть-чуть, но я чувствую изменения.

Рука указывает в сторону стены высоких серебристых деревьев, в сотня ярдов от воды.

– Тепло-холодно? Серьезно? – я удивленно вскидываю брови и думаю, что поиски сокровищ никогда, наверное, не опирались на простую детскую игру.

– Русалки здесь недобрые, имейте в виду, – вдруг говорит Скадэ.

– Вот и познакомимся, – хорохорится сын пирата и достает саблю.

– В университете нужно было знакомиться, а здесь придется головы рубить, – Энзо напряжен, клинок зажат в руке, лук еще на спине, но я уверена, что ему нужно несколько секунд, чтобы сделать выстрел.

– Думаешь, я там скучал без женского внимания? – смеется Федерико, но глаза настороженно осматривают окрестности.

Скадэ широко ухмыляется.

– У них нет деления на мальчиков и девочек. Твое внимание им вообще не упало ни с одной горы. Чему там только учат в ваших университетах?

– Я историю мистических существ гордо проспал, – Федерико выравнивается и проводит пятерней по волосам. Он волнуется, скрывает, но пальцы дрожат.

– Что говорит медальон? – спрашивает у меня Энзо.

– Теплеет, но очень медленно, – веду медальоном из стороны в сторону, улавливая малейшие изменения. – Чувствую себя такой дурой. Дожила до двадцати двух лет, а узнать ничего не удосужилась. Я даже примерно не знаю, что мы ищем. Может, это ловушка. Может, часть чего-то. Обманка? Само сокровище?

Хмурюсь и рассматриваю стену деревьев, что угрожающе надвигается.

– Боюсь, что сокровище не достанется нам так легко и быстро, – пират сжимает пальцами мою ладонь и накрывает медальон.

– Там есть подъем! – показывает Федерико вперед.

Действительно, лес странных деревьев рос ярусами, что было незаметно у воды. Склоны каждого яруса оказываются достаточно пологими, чтобы подниматься без посторонней помощи.

В нос ударяет смрад гниющей плоти, рыбьей чешуи и влажной земли. Ноги проваливаются в черную рыхлую почву и мне кажется, что влага на земле отливает красным. Медальон в руке выбрирует и нагревается сильнее.

Висок прошивает раскаленная игла боли. Согнувшись пополам, я едва стою на ногах.

«У нас гости».

Голос тихий и насмешливый. По позвоночнику скользит холодная змейка страха, ладони мокреют, а во рту предательски пересывает.

Я поворачиваюсь к Энзо, что все еще держит за пояс.

– Нас заметили.

Как же мне не хотелось шевелиться. Предчувствие словно приморозило. Ария и Федерико ершились, строили из себя героев, а я готов был оставить гордость в пасти кракена и отнести их обоих на борт Искры. Привязать и не выпускать. Мало мне волнений?

Скадэ, на удивление, оказался бравым воином и верным помощником. Отобрал крепких парней из команды. Хотя я имен их не помнил. Работают, не болтают и лишнее не спрашивают. Что еще нужно?

По скользким камням поднимались цепочкой. Я впереди, следом Ария и Федерико, затем двое моряков и замыкал шеренгу Скадэ. Удивительно, как я его имя запомнил? Ненавижу впускать в сердце смертных. Они слишком быстро уходят из моей жизни.

Я чувствую кровь вокруг. Не просто мимолетный запах, какой бывает, если случайно порезал палец, а непроходящую вонь. Везде. Будто угодили в царство смерти и идем теперь на суд над нашими душами. Ария за моей спиной что-то шепчет. Оборачиваюсь и вижу ее лицо, искаженное болью и волнением, покрытое испариной. Она даже не замечает моего взгляда, идет вперед. Стискивает в дрожащей ладошке медальон, который уже оставил красный отпечаток на белой коже.

Ария вдруг срывается с места и почти бежит, лавируя между серыми стволами, мчится, будто увидела свое сокровище.

– Ария! – ловлю ее на самой вершине, и мы чуть не падаем в черные воды озера, что будто глаз монстра уставился в небо.