Читая и перечитывая письмо, Малика слышала голос отца, негромкий и чуть гортанный, и ей даже показалось, что от письма исходит такой знакомый с детства запах отцовского табака. Она переписала письмо, чтобы потом перечитывать его в ауле.

Обратно девушка уезжала, нагруженная всякой снедью и везя в подарок для тётушки Баху красивую, вышитую золотом чёрную шаль от Айши.

Старый доктор Исаак Израилевич сделал ей роскошный подарок в виде нескольких медицинских книг дореволюционного издания, и она уже представляла себе, как станет их изучать, а потом и обсуждать с Юсупом Магомедовичем.

* * *

Из дневника Юсупа:

«Вот уже неделя, как уехала М., и я вдруг поймал себя на мысли, что мне её не хватает здесь, и я с нетерпением подростка ожидаю её приезда. Я думаю об этой зеленоглазой девочке гораздо больше, чем должен был бы думать о коллеге.

Есть в ней какая-то тайна, оттого, вероятно, и глаза грустные.

Всё-таки хотелось бы узнать её получше, чем живёт, о чём думает…

Кстати, только сейчас пришло в голову, что впервые в жизни меня интересует то, о чём думает в общем-то посторонняя для меня девушка. А где, в принципе, кончается «посторонняя» и начинается «не посторонняя»? Посторонний человек – это чужой человек, а назвать М. чужой я не могу, потому что… потому что не могу, и всё…»

– Ну, вот вы и вернулись!

Явно обрадованный, главный врач поднялся навстречу Малике и, обхватив обеими руками её руку, долго не хотел выпускать, а потом, смутившись, повернулся и пошёл на место.

И девушке было приятно снова видеть его. За то время, что она была здесь, Малика привыкла к тому, что он всегда рядом, и сейчас она вдруг поняла, что ей не хватало их долгих и неспешных бесед обо всём на свете. За исключением личного.

Интеллигентный и эрудированный, Юсуп Магомедович был как лучик света среди малообразованных и озабоченных проблемами быта сельчан. Казалось, он знает про всё на свете и способен на любой вопрос дать исчерпывающий ответ. Он был надёжным, чем напоминал ей отца.

О любви она не думала. Раны, нанесённые Маратом, так и не зажили, и девушка, как могла, прогоняла мысли о нём, но воспоминания о чудесной студенческой поре не забывались, и все они, увы, были связаны с Маратом.

Изредка местный почтальон Ильяс приносил ей письма от подруг. Шурочка работала в Дербенте и сообщала, что скоро выйдет замуж за молодого агронома Амира, интеллигентного и совсем не дикого горца, с которым она познакомилась в автобусе на пути следования к месту своего назначения. Лариса же по окончании института уехала в Москву, в ординатуру, и, когда через год ей предложили отправиться в командировку в Монголию, где вовсю свирепствовал сифилис, она подумала и согласилась и теперь писала Малике, что встретила в Монголии чудесного парня Жору из Одессы, работающего здесь инженером, и они собираются пожениться, даже несмотря на то, что она, Лариса, старше жениха аж на целых семь лет. В Монголии они долго не задержатся и вернутся в Союз, как только завершится их командировка, ну, а жить решили в Москве.

Малике казалось, что эти письма приходят к ней из какого-то другого мира, где люди общаются между собой, посещают кинотеатры, слушают пластинки с записями любимых песен и шумно радуются победе над Германией.

Здесь всё было по-другому. Люди были сдержанны, аскетичны, и им было не до песен, а волновали их в основном события местного значения и масштаба.

Порой девушку душила обида, что вместо аспирантуры её отправили сюда, в эту глухомань, и обида эта усугублялась тем, что причиной тому была ссылка Ансара. Она думала о том, что вот сейчас сидела бы в библиотеке, изучала труды учёных-медиков и кропотливо и настойчиво искала бы собственную в медицинской науке стезю, а вместо этого ходит из дома в дом по узким ухабистым улочкам, а то и ездит верхом на лошади в отдалённые аулы, где при свете дореволюционной лучины или в лучшем случае керосиновой лампы осматривает очередного больного, взволнованно напрягая память и вспоминая, что говорили по этому поводу институтские учебники и профессора.

Но потом ей вспоминалось вдруг лицо маленького Умара, забывшегося в спокойном и мирном сне после того, как лихорадка отступила, и лицо его матери с выражением великого облегчения и благодарности, и ей становилось совестно за свою такую обиду, и она мысленно просила прощения, сама не зная, у кого.

Время шло, и вскоре у Малики завёлся ухажёр. Мухтар, сын Шарапутдина, самого зажиточного из сельчан, слыл в округе баловником и бузотёром. Малика его внимание всерьёз не принимала, но Мухтар был настойчив и, поджидая её тут и там, старался всё время находиться в поле её зрения.

Первой заметила это тётушка Баху.

– И чего этот бездельник постоянно крутится возле нашего дома?

– Не знаю, тётя Баху, – ответила Малика, не придавая вопросу ровно никакого значения.

– А вот я сейчас и выясню! – грозно сказала Баху и, с шумом распахнув дверь, закричала с порога:

– Ты чего хочешь, а? Чего тебе надо? Говори, не то пойду прямо к твоим родителям!

– Чего кричишь, тётя Баху, я же не глухой! Просто хочу поговорить с докторшей!

– Поговорить? Интересно, о чём это? Ты что, не знаешь, что порядочные девушки не разговаривают с посторонними парнями? Или ты сомневаешься, что она порядочная?

– Тише, тише, тётя Баху! Ничего я не сомневаюсь! Я… у меня серьёзные намерения!

– Такие разговоры на улице не ведут! – сердито отрезала Баху.

– Так я же… пожалуйста… я… это… готов прислать сватов… вот только к кому? У неё же здесь нету старших!

– Как это нету? А я что, не старшая? Так вот, говорю тебе, как старшая, не дорос ты ещё до того, чтобы на эту девушку засматриваться! Выучись сперва, потом и поговорим!

– А зачем мне учиться? Я единственный сын у отца, у нас есть деньги, и скот, и дом, и… ну там запасы всякие… она не пожалеет!

– Давай-давай, иди, пока я народ не собрала и тебя на смех не подняла! Тоже мне, единственный сын… К запасам ещё и ум нужен!

– Всё равно я не отступлюсь, тётя Баху! Она будет моей женой, и точка!

– Упаси Аллах иметь такого мужа, как ты!

В ауле ничего не скрыть, и вскоре уже все знали о том, что сын Шарапутдина влюблён в молодую докторшу. Аульским парням Мухтар строго-настрого наказал и близко не подходить к Малике, уверяя, что не сегодня-завтра она станет его женой.

Проходя по аулу, девушка чувствовала на себе любопытные взгляды сельчан, а однажды даже услышала за своей спиной:

– Видно, эта лачка всё ж позарилась на шарапутдиново добро!

Малике стало обидно. Неужели эти люди, чьих детей она бескорыстно лечит, так и не поняли её? Неужели они предпочитают верить этим бредням?