— Вот только не надо преувеличивать!

Вас никто не убил бы. У вас здесь два телохранителя, которым вы можете доверять.

— Я сейчас никому не доверяю. И, кстати, хотел бы знать, куда все-таки вы сегодня ездили. Только не врите мне!

Я вздохнула. Ну не могу я тебе правду сказать! И я отвела глаза в сторону:

— Мне надо было срочно съездить домой по делам, не требующим отлагательств.

Я же вам говорила. В любом случае вы могли мне позвонить на мобильник. Что вы, собственно, и сделали. И я приехала сразу.

Если вы об оплате, то можете вычесть, сколько пожелаете, из моего гонорара.

— Ну что вы, я не собираюсь ничего вычитать! Мне просто интересно. Лина какая-то чудная сегодня, как на иголках вся.

Мне показалось, что она тоже вас ждет. Вот я и спросил. Мне показалось, что она о чем-то догадывается.

* * *

За нашей спиной раздалось сопение.

Мы обернулись и увидели Лину. Она стояла на верхней ступеньке и теребила в руках поясок от халата.

— Сенечка, ты меня прости, пожалуйста, но мне на пару минут нужна Женечка.

Арсен подозрительно уставился на нее:

— Зачем?

— Ну нужна, понимаешь. — И она умоляюще посмотрела на меня, мол, выручай.

— Извините, Арсен, но мы уединимся на короткое время. — Я стала подниматься по лестнице.

— Опять секреты. Лина, Женя не домашний доктор, а мой телохранитель. Если у тебя какие-то вопросы, то позвони Юлии Васильевне. Она приедет в любое время и все, что нужно, сделает. Она же врач.

— Зачем беспокоить пожилую женщину, когда Женя рядом, — сопротивлялась Лина, вцепившись мне в руку и утаскивая с лестницы.

— Да, да, действительно, мне совсем нетрудно, — поддакнула я, и мы скрылись в комнатке Лины.

— Это какой-то кошмар! Мне кажется, что он о чем-то догадывается, — прошептала она, когда я закрыла за собой дверь.

— Возможно, но все уже позади. Вот то, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.

Я достала из пиджака и протянула ей конверт. Она трясущимися руками достала фотографии и скривилась, когда увидела то, что на них изображено.

— Какой ужас… А где пленка?

— Не волнуйся, пленки нет вообще.

Теперь можешь сделать с этими фотографиями все, что твоей душе угодно. Рекомендую порвать и выкинуть.

Лина разорвала фотографии в мелкие клочья и запихала в карман халата.

— Женя, я твоя должница по гроб жизни! Проси все, что хочешь.

— Большое спасибо, у меня все есть.

Попрошу об одном: не попадай больше в подобные ситуации. Хорошо?

В дверь постучали. Лина открыла дверь.

На пороге стоял Арсен.

— Ну что, насекретничались? — грозно спросил он.

— Конечно, любимый.

Лина поцеловала мужа и выбежала из комнаты. Он грозно посмотрел на меня.

— Я ей ничего не говорила, — честно ответила я.

В это время зазвонил телефон. Арсен подошел к аппарату, который на втором этаже висел в коридоре на стене. После коротенькой паузы он сказал в трубку:

«Пропустите», — и повернулся ко мне:

" — Это с ворот звонили. Сурен приехал.

Через несколько минут в дверях показался Сурик. Он оглядел нас и взволнованным голосом спросил:

— Что у вас тут случилось?

Я не дала Арсену открыть рот и задала вопрос Сурену в лоб:

— Ты о чем?

Он опешил:

— Как о чем? Мне рассказали, что у вас тут милиция крутится весь вечер. Вот я и приехал узнать, что случилось.

— А откуда ты узнал про милицию? — не давала ему опомниться я.

— Я же объяснил: мне рассказали. Мне ребята знакомые позвонили на сотовый, они мимо проезжали. Сказали, что там, где живет мой шеф, полным-полно милиции.

Я сразу в машину и сюда. Моя сломалась, пришлось у соседа одолжить, он как раз подъехал. Я, между прочим, вам звонил, а у вас никто трубку не берет. Что у вас здесь за тайны такие? Вы мне можете объяснить, что здесь происходит?

— Можем. На территорию пробрались воры и убили охранника, который их спугнул. Вот и все, ничего особенного, — ответила я, решив, что больше ему знать ничего не надо.

— Ни хрена себе — «ничего особенного»! Сторожа грохнули… — возмутился Сурен. — Может, еще кого убили, а вы от меня скрываете?

— А что, надо поэтому орать страшным голосом? — невозмутимо поинтересовалась я. — Тебе хотелось, чтобы здесь всех убили?

Сурик ошарашенно уставился на меня, а я внимательно смотрела ему в глаза. Похоже-, он и правда непричастен к этой истории. Уж больно напуганным выглядит.

А я его еще больше напугала своими рассуждениями. Ничего не поделаешь — подозреваются все.

— Ладно, Сурик, успокойся, — сказала я примирительным голосом. — И правда, произошла очень неприятная история. Сторож, конечно, был ни при чем. А вот кто залез и зачем — неизвестно. Я видела машину, которая выезжала отсюда. Я же и нашла труп сторожа. Свидетелей больше нет. Милиция обещала все выяснить.

— Милиция… — Сурен покраснел от злости. — У моего соседа дочь убили два года назад. До сих пор найти не могут того, кто это сделал. Хотя куча свидетелей была!

А тут никто ничего не видел, а они найдут… Ага, как же!

— Почему же никто ничего не видел?

Я тебе сказала, что видела все. И при возможности смогу опознать машину, которая выезжала из «Рябины», — возмутилась я.

— Надеюсь, что все-таки выяснят. Следователь, во всяком случае, так и сказал, Сурик. — Арсен смотрел на Сурена так, как отец смотрит на любимого сына.

А вид у «сынули» был очень расстроенный. И он вновь пустился в объяснения:

— Я же за вас переживаю. Я же знаю, какие у вас проблемы. У меня сердце целыми днями не на месте. То одно, блин, то другое. Ладно, если у вас тут все в порядке, то пора домой ехать. Баграмыч, ты когда на работе появишься?

Мы вышли во двор. Арсен разговаривал со своим помощником, а я посмотрела на дорогу и остолбенела. Около наших ворот стояла темная «шестерка», вероятно, моя ровесница, с номерами, заляпанными грязью так, что их не было видно. И она до невозможности была похожа на ту, с которой я встретилась по возвращении от Толкачевых. Скорее всего на ней и уехали те, кто, возможно, убил сторожа и мотался около кечаяновского дома. Неужели все же Сурик замешан во всю эту историю с преследованием Кечаяна и я правильно его подозревала?