Дэйзи кричали и орали. Мой отец был жесток. Он сказал Дэйзи, что знает о ее раннем плане ее сына Гордона забрать меня и Брайана у него. Он сказал Дэйзи, что знал, что Гордон был гомосексуалистом. Он назвал Гордона некоторыми другими именами. Дэйзи отстояла свою позицию, но она не была равна моему отцу. Брайан сказал, что мой отец выгнал ее из дома криками.

Записи Фримена с конца того месяца подтверждают память Брайана об этом эпизоде. Лу посетила его примерно в это время. Фримен написал: “Миссис Далли сказала, что когда бывшая теща ее мужа пришла вниз и начала орать о Говарде, он ответил ей и кричал громче, чем она, так что они не слышали о ней ни единого писка с тех пор.”

Но тишина не длилась долго. Компания по страхованию Фримена, которая владела полисом на его страховку от профессиональной ответственности, связалась с ним. Их связал округ Альмеда-Контра-Коста, Медицинская Ассоциация, которая получила жалобу и заявление о профессиональной небрежности от миссис Дэйзи Патрициан. Сотрудник страхового агенства хотел немедленно встретиться с Фрименом.

Я не знаю, как и когда была разрешена эта ситуация. Дэйзи продолжала свои действия, по крайней мере следующие четыре года. Когда она становилась раздраженной, ее сын Гордон тоже начинал писать письма, требуя информации и угрожая судебным разбирательством.

Это должно было быть кошмаром для моего отца. Дэйзи угрожала судебным иском. Миссис Макгроу хотела, чтобы я оставался с ней, но это все еще стоило моей семье семьдесят долларов в месяц, которые они не могли позволить себе тратить. Что еще хуже, миссис Макгроу заявила о своем намерении начать учить меня в церковной школе с сентября. Она не была готова держать меня, если я не учился в церковной школе.

В августе я все еще жил с миссис Макгроу, но мой отец решил, что как только начнется учебный год, я должен вернуться домой и начать учиться в Ковингтоне.

Лу этого совсем не нравилось. Но что она могла сделать? Она попыталась сделать все, что в ее силах, чтобы избавиться от меня. Она сказала все, что могла сказать против меня. Так что она использовала единственное оружие, которое у нее оставалось: она угрожала уехать, если я вернусь домой.

“Миссис Далли пришла сегодня и выразила свою позицию”, написал Фримен в августе 1961 года. “Она говорит, что последние четыре месяца, когда Говард был вне семьи, были периодом взаимной расслабленности и дружелюбных чувств. По-видимому, мистер Далли больше или менее решил, что когда наступит сентябрь и начнется учебный год, Говард вернется домой и оставит миссис Макгроу. Миссис Далли находит это довольно неприемлемым и задается вопросом, не лучше ли ей уехать … “

По мере того, как месяц шел, ее решимость не впустить меня домой только укреплялась. Мой отец настаивал на том, чтобы я вернулся домой. Лу была категорически против этого.

“Миссис Далли дала своему мужу понять, что она не будет терпеть Говарда в доме и возмущается только при мысли об этом”, - написал Фримен после еще одного визита.

Мистер Далли говорит, что Говард радикально изменился за последние несколько месяцев, и что он больше не угрюм, забыт не досаждает, не надоедает, не разрушителен или критичен, но скорее дружелюбен поверхностными способами, так что его отец сильнее привязан к нему, чем когда-либо, и никогда не приходилось наказывать мальчика за нарушения дисциплины.

Сообщение … от миссис Макгроу состоит в том, что Говард хорошо ладит с двумя мальчиками, но из-за религиозного фанатизма мистер Далли не может получить точного описания. Однако, Говард кажется совершенно не проявляет тенденцию вступать в споры или драки. Говард, кажется, не испытывает особой глубины чувств по отношению ко всему. Он довольно равнодушен к ожиданию школы.

В своих заметках Фримен сказал, что были разговоры о контрпредложении: возможно, дядя моего отца Фрэнк, который теперь жил в Централии, Вашингтон, согласится забрать меня к себе. Фрэнк и его жена уже взяли на себя заботу о моем младшем брате Брюсе, которому теперь было восемь лет. Дядя Фрэнк пытался пристроить Брюса в какое-то учреждение. Возможно, я смог бы переехать туда после того, как Брюса устроят в дом.

Мой отец рассказал Фримену, почему мой дядя хотел, чтобы я переехал к нему.

“Он начальник пожарной части и имеет много свободного времени, которое уделяет заботе о младшем брате Говарда”, - написал Фримен в августе. “Но он хочет мальчика, который сможет вырасти и рыбачить, охотиться и проводить время на свежем воздухе вместе с ним.”

Мой отец и Лу скоро должны были уехать в отпуск, автомобильное путешествие с Джорджем, Брайаном и Кирком. Они собирались поехать до штата Вашингтон, и мой отец собирался поговорить с дядей Фрэнком. Меня не пригласили. Я не поехал. Я остался с миссис Макгроу или с моим дядей Джином.

Автомобильная поездка закончилось, а план перевозки меня провалился. Мой отец сообщил Фримену после возвращения, что его дядя Фрэнк решил не приглашать меня жить с ним в Вашингтоне.

Фримен продолжал делать все возможное, чтобы помочь мне оставаться вне дома. Он написал письмо моим родителям в сентябре 1961 года, которое, очевидно, должно было быть прочитано кем-то еще. Казалось, что мой отец и Лу собирались представить это письмо какому-то учреждению или приемной семье, чтобы показать, каким хорошим мальчиком я был.

Письмо Фримена гласило:

У меня было несколько возможностей наблюдать развитие вашего сына Говарда из угрюмого, агрессивного, подозрительного, дразнящего, лживого и вообще неприятного человека в улыбающегося, не скованного, живого и сотрудничающего мальчика, который становился все более сплоченным с окружающими его людьми… Я приписываю [это] операции, которую я провел на нем восемь месяцев назад.

К сожалению, домашняя обстановка настолько окрашена реакциями на присутствие Говарда в прошлом, что я настоятельно выступаю против его возвращения в ваш дом. Я предвижу, что если это произойдет, то последует возвращение к предыдущим раздражающим и даже взрывным событиям, которые могут легко отбросить Говарда назад…

Я не знаю, кто получил это письмо, или почему меня не отправили в приемную семью. Но в итоге было решено, что я перееду к моему дяде Джину и его семье, в город в Сан-Хосе, где я начну учиться снова в седьмом классе, в средней школе Герберта Гувера.

Дядя Джин был старшим братом моего отца, старшим из трех мальчиков Далли. Он был хорошим человеком. Он выглядел как итальянец — темный и гладкий.