— Таня за ним и приехала, — подтвердил Савелий и встал. — В путь.

— Нашёл? — поняла Кира. — То-то. Понял кучерявый, что Савелий Авигдорович 100 баксов так просто не отдаст.

Они встали из-за стола, свернули карту и двинулись в путь.

А в это время в Москве полусонный Семён сидел возле своей программы и судорожно вводил в неё данные. Когда программа выдала результат, Семён вскрикнул и бросился к телефону. В трубке шёл вызов, но телефон никто не брал. А не брал потому, что он так и остался лежать на скамейке, на которой сидела Кира.

— Савочка, возьми меня на ручки! — попросила Кира, тяжело дыша.

Прогулка по горным склонам оказалась не такой увлекательной, как она рассчитывала.

— Боже, Кирочка! — ответил запыхавшийся Савелий. — Я сам думаю, к кому бы на ручки забраться? И дёрнула нелёгкая Таню переться в эту глушь! Медитировала бы рядом со Стоуном Бабой и его другом в железных трусах. Нет. Ей экзотики захотелось.

— Осталось немного! — приободрил их проводник.

— Что он сказал? — спросила Кира.

— Говорит, скоро будем, — облегчённо вздохнул Савелий.

— Завтра к вечеру доберёмся, — продолжил проводник.

— Ты шутишь? — воскликнул Савелий. — Это немного, по-твоему?

— Что он сказал? — спросила Кира.

— Говорит, завтра к вечеру придём! — ответил Савелий.

Кира плюхнулась на ближайший камень:

— Тогда убейте меня прямо здесь!

— Он так и говорит, — продолжил Савелий. — «Давай бабу убьём! Она всё равно не дойдёт, а у нас будет свежее мясо на обед!»

Кира подскочила с камня:

— Это кто не дойдёт? Он плохо знает русских женщин!

Она сурово посмотрела на проводника и добавила:

— Давай, шевели булками, кучерявый! Ползёшь, как дохлая муха! Так и до завтрашнего вечера не дойдём!

Кира обогнала всех и резво зашагала по тропинке, изящно виляя задом, как будто не было за плечами изнурительных километров.

— Послушай, Мо! — обратился Савелий к проводнику. — А нет какого-нибудь более короткого пути к этому монастырю?

— Есть, — ответил Мо. — Можно пойти напрямик по нижней террасе. Но этот путь очень опасен. Женщина там точно не пройдёт.

— Почему ты так думаешь? — спросил Савелий. — У неё ещё много сил.

— Дело не в силе, а в размере, — пояснил проводник.

— А говорят ещё, что размер не имеет значения, — пробормотал Савелий и поплёлся дальше за Кирой.

К вечеру они добрались до последнего перед монастырём лоджа.

— Остановимся здесь, — сказал Мо. — Завтра придём в монастырь.

— Не думала, что я буду рада этой лоджии! — пробормотала Кира, снимая рюкзак.

— Не «лоджия», а «лодж», — поправил её Савелий.

— А по размеру и комфорту размещения — «лоджия», — ответила Кира. — Причём моя лоджия комфортнее, если лыжи с велосипедом убрать.

Солнце уже коснулось острых заснеженных вершин, когда проводник указал на виднеющиеся среди скал стены монастыря:

«Мы пришли. Вон он».

Монахи с подозрением посмотрели на незваных гостей:

— Мы предоставим вам ночлег, если вы заблудились, но утром вы должны будете уйти!

— Мы не заблудились, — пояснил Савелий. — Мы ищем женщину. Она пропала.

Монах оценивающе посмотрел на Савелия и, сделав жест головой, приглашая следовать за ним, не торопясь направился к храму. Кира и Савелий направились за ним. Мо направился за другим монахом, который повёл его в столовую.

Монах подошёл к храму и открыл двери, приглашая Киру и Савелия зайти внутрь. Внутри, при свете факелов на полу сидела Таня и, увлечённо потирая какую-то металлическую трубочку деревянной палочкой, высыпала цветной песок на пол, создавая красивый цветной узор.

— Таня! — воскликнула Кира. — Ты жива! Как мы за тебя боялись!

Но Таня даже не шелохнулась. Она продолжала делать своё дело.

Кира и Савелий подошли ближе к Тане.

— Таня, — осторожно окликнул её Савелий, — ты в порядке? Мы приехали за тобой.

— Я не могу уехать, — не поворачиваясь, спокойным размеренным голосом проговорила Таня. — Я должна показать настоятелю свою мандалу.

— Таня! — воскликнула Кира. — Ничего с этим настоятелем не случится, если он твою мандалу не увидит. Они здесь сотни лет без мандалы жили. И ещё столько же без неё проживут! Поехали домой!

— Кира! Мне кажется, что Таня вкладывает несколько иной смысл в это слово, — вступил в разговор Савелий.

— Я целую вечность сюда добиралась, — раздражённо завелась Кира. — Меня чуть абориген по дороге не сожрал. А мы уехать не можем, пока Таня свою мандалу не покажет. Так иди, покажи её кому надо и домой!

— Я её ещё не закончила, — таким же спокойным голосом произнесла Таня, не отрываясь от работы. — Идите с монахом. Он покажет вам ваши покои. Поешьте, помойтесь с дороги и ложитесь спать. К утру я закончу.

— Пойдём, Кирочка, — Савелий взял раздражённую Киру под руку. — Пусть Таня занимается своей мандалой. А мы поедим, поспим и все вместе утром двинемся назад.

Савелий проснулся от того, что Кира теребила его за плечо:

— Савочка! Солнце уже взошло. Пора валить отсюда.

— Кира! — пробормотал Савелий. — Ещё рано. Давай поспим!

— Не могу я спать, — ответила Кира. — Сны плохие снятся. Не к добру.

— Что тебе приснилось? — пробормотал сквозь сон Савелий. — Расскажи. Я объясню.

— Снится, будто бы я стою посреди двора этого монастыря. Нагая. Капли утренней росы омывают мои босые ноги. А вокруг прыгают кровожадные монахи и кричат хором: «Покажи мандалу! Покажи мандалу!»

— Господи! Кирочка! — пробормотал Савелий. — Это не вещий сон. Это бред, порождённый твоими вчерашними впечатлениями и сексуальной неудовлетворённостью. Ляг, поспи ещё.

— Так удовлетвори меня, чтобы мне бред не снился, — сказала Кира и полезла к Савелию под одеяло.

— Что ты делаешь! — стал сопротивляться Савелий.

Когда Кира и Савелий вошли в храм, где накануне расстались с Таней, они застали её на том же месте.

— Танечка! — воскликнула Кира. — Ты так и не ложилась?

— Всё! — с чувством удовлетворения произнесла Таня. — Готово!

Она довольно посмотрела на большой круговой узор из разноцветного песка, который составляла последние дни, и безжалостно его стёрла.

— Можем ехать! — победно сообщила она.