закрыла глаза и снова напрягла руки и ноги. Они тряслись, и не только от страха, а от предельного напряжения. Пальцы её были как ватные. Если бы только она могла заставить тело слушаться, она давно уже была бы внизу — палуба манила её, была преступно близко — но у Лиззи не хватало сил и решимости её достичь. Она не могла спрыгнуть, не могла соскользнуть ниже — стоило ослабить напряжение, готовясь к решающему броску, как она упала бы в воду, и Лиззи это отлично знала. Она хватала ртом воздух. Грудь словно трескалась от напряжения, но ей не удавалось сделать ни единого глотка так отчаянно необходимого кислорода. Снова перед глазами у нее поплыли пятна: разноцветные, бесцветные, чёрные… Им не было конца.

— Помо… помогите… — просипела Лиззи и покачнулась на канате.

Она не продержалась бы и десяти минут.

* * *

— Господи, господи, господи! — орала мисс Мэйд.

Словно вспугнутая курица-наседка, она металась по палубе, заламывала руки и ревела:

— Господи! Господи боже, помоги нам! Господи!

— Спокойно, спокойно, мисс Мэйд, всё хорошо, — удерживал её тот самый респектабельный доктор, которому не терпелось опровергнуть мнение соперника касательно витаминов. — Всё хорошо!

Но мисс Мэйд его не слушала. Её вид был ужасен: растрёпанные волосы, безумные сверкающие глаза, тяжело вздымающаяся грудь, шаль, сползшая с плеча. Мисс Мэйд металась и выла, как будто бы Лиззи уже шла на дно, и рвалась прочь с воплями:

— Мэри! Мэри, бедная Мэри, прости меня!

По счастью, Мэри тут не было — пока. Вне всяких сомнений, за ней послали бы, чем ни завершилась бы спасательная операция, которая развернулась, стоило Лиззи сигануть за борт. Туда-сюда засновал обслуживающий персонал, в аварийном порядке даже готовы были спускать шлюпки; все машины застопорили, чтобы Лиззи не утянуло под корабль и не перемололо винтами. Лиззи пока ещё висела на канате и даже пыталась ползти: если бы мисс Мэйд стояла к ней лицом, она видела бы, что Лиззи уже почти достигла палуб для третьего класса.

Только вот спуститься на эту палубу Лиззи уже не смогла бы.

— Пропустите, дорогу, дайте дорогу! — проталкивались к прогулочной палубе члены экипажа.

— Лиззи! — взревела мисс Мэйд в третий раз и обмякла. Доктор сокрушённо покачал головой и аккуратно передал её своей супруге.

— Сейчас, сейчас, — пробормотал он, — тут нужно успокоительное. Подержи её пока, дорогая, я быстро: схожу за чемоданчиком и тотчас вернусь.

Три добропорядочных женщины приняли безутешно рыдающую мисс Мэйд в свои объятия и, воркуя успокаивающими голосами, усадили у борта. Мисс Мэйд отчаянно хлюпала носом и заламывала руки.

— Лиззи, как я могла это пропустить? Лиззи!

Горе мисс Мэйд было столь велико, что немногие прогуливающиеся господа и дамы заспешили к ней с утешениями. Вскоре вокруг мисс Мэйд столпилось не менее восьми сердобольных женщин с успокоительными, носовыми платками и ласковыми словами. Господа стояли поодаль, многозначительно покашливали и пытались изредка вставить в женский стрёкот свои рациональные замечания.

— За девочкой пошёл сам мистер Уайльд. Мистер Уайльд достанет ребёнка, не беспокойтесь.

— Да, конечно, достанет! — с жаром заворковала супруга врача и похлопала бессильно икающую мисс Мэйд по плечу. — Мистер Уайльд не даст ребёнку упасть в воду. Не беспокойтесь, не беспокойтесь, милочка, всё уже хорошо!

Лиззи, которая висела на канате, так не казалось. Напротив неё собралось несколько встревоженных пассажиров: кто-то тыкал в неё пальцами и визжал, кто-то пытался дотянуться до неё с воплями:

— Хватайся! Я тебя поймаю!

Но Лиззи скорее согласилась бы упасть в воду, чем довериться незнакомым людям, многих из которых она даже не понимала. Впрочем, чтобы их понять, не требовалось владеть иностранными языками: жесты, которыми они пользовались, воспринимала и расшифровывала даже не Лиззи, а потаённое и спавшее до этого момента существо внутри.

— Девочка, хватайся! — завизжала какая-то полная женщина. — Мой муж сильный! Мой муж тебя вытащит! Девочка, хватайся!

Лиззи отчаянно помотала головой и пристыла к своему канату. Она висела так, не отваживаясь даже шевельнуться: силы её были на исходе, и пальцы уже неумолимо разжимались — сами по себе, как ни пыталась бы она сомкнуть их снова.

— Дорогу, дорогу!

Сквозь толпу пассажиров торопливо протолкалось несколько человек из корабельной команды. Возглавлял их высокий, решительного вида мужчина, перед которым сторонились даже самые отчаянные пассажиры. Мужчина медленно приблизился к ограждению. Лиззи висела на канате и тихо всхлипывала.

— Не бойся! — громко, но спокойно приказал ей мужчина. — Я здесь, чтобы тебя вытащить.

Лиззи зажмурилась. Мир снова пошёл в пляску перед её глазами. Мужчина продолжал уверенным, спокойным голосом:

— Я подхвачу тебя, слышишь? Ты не упадёшь.

Лиззи прохныкала:

— Мне страшно! — голос её дрожал. — Я боюсь! Я боюсь… вдруг… вдруг вы не сможете…

— Не думай об этом, — тихо сказал мужчина и сделал ещё один шаг вперёд. — Я тебя выручу. Слышишь?

— Я… я…

Канат вдруг дрогнул и пришёл в движение. Лиззи завизжала, и руки её чуть было не разжались сами собой. Она медленно качнулась, словно маятник, и мощная вибрация прошла по всему её телу. Мужчина у борта громко, звучно и все так же спокойно и решительно скомандовал:

— Прыгай!

Что-то было в его голосе такое, что Лиззи безоговорочно подчинилась. Её ноги разжались, руки потянулись к человеку навстречу. Она испуганно зажмурилась и отвернулась, и через мгновение её тело столкнулось с чем-то твёрдым и тёплым. Лиззи отчаянно дёрнула ватными руками. Она инстинктивно прижалась к тёплому спасителю плотнее, и её подняли выше, крепко обхватывая в ответ.

Пассажиры радостно завизжали и захлопали. В этом грохоте потонул стук, с которым Лиззи водворили на палубу. Свет снова коснулся её зажмуренных глаз, и под её ногами опять очутились твёрдые доски. Она медленно приподняла одно веко. Мир кругом неё всё ещё плясал, как сумасшедший, краски мешались друг с другом в один цветной водоворот. Лиззи шагнула назад — и чуть было не упала. Вместо тепла к ее ногам теперь спускался зловещий холод. Человек, стоявший сзади, проворно подхватил её и вернул в подобающее положение. Лиззи обняла себя за плечи: лишь очутившись на палубе, она смогла ощутить пугающий холод. Её как будто заковали в ледяную броню.

— Держи, — сказал ей спаситель.

Лиззи не успела отказаться, как человек наклонился и набросил на неё свой бушлат — тёплый, от которого чуть ощутимо веяло табаком. Лиззи чихнула и зажмурилась. Смотреть на человека она избегала: что-то подсказывало ей, что вся поднятая ею шумиха не доставила ему никакого удовольствия.

— Меня зовут Элизабет Джейн Джеймс, — пробормотала Лиззи, — спасибо, сэр. Можно… можно вернуть меня на мою палубу и ничего