Свое желание я придумал сразу, как только мы разложили на полу коробку с игрой.

- Помнишь тот комплект, что лежит в твоем ящике? – уточняю я, поглаживая нежную кожу на внутренней стороне бедер. На Алисе лишь короткие шортики, не скрывающие ничего от слова совсем, и тоненький хлопковый топ с рисунком. Она кивает и поднимается на ноги.

- Станцуешь нам? – я смотрю, как ее глаза удивленно распахиваются и в ответ раздается хрипловатый голос, с ноткой изумления: - Станцевать что?

- Мышонок, ты поняла, о чем он, - улыбается Артур, в предвкушении развалившись на полу, и пожирая глазами стройные ноги лисички.

Алиса задумчиво удаляется, не появляясь ни через минуту, ни через пять. А через пятнадцать я не выдерживаю и выглядываю в коридор, негромко зову лисичку, но в ответ не слышно ни звука. Вдруг свет в квартире гаснет. В голове екает, что отключили электричество, мать их, не вовремя. Но когда я слышу сзади негромкое хмыканье, которое не спутать ни с чем иным, даже в темноте, и понимаю, что этот охальник не сомневается ни грамма в том, что происходящее не результат деятельности коммунальщиков, то отступаю на диван, и просто жду.

В темноте что-то постукивает, шуршит, и пару раз я даже слышу тихое шипении и мат в полголоса. Потом врубается светомузыка на стенной панели и множество разноцветных зайчиков разлетается каскадом по гостиной. Хриплый женский голос на английском что-то поет, и хоть я неплохо знаю язык, перевести слова вряд ли способен. Потому что увиденное заставляет считать толчки сердца о грудную клетку, чувствуя, как  оно замирает и с удвоенной скоростью колотится до следующего перерыва.

Алиса стоит на небольшой платформе, которую я, кажется, на днях мельком видел в кладовке и принял за пылесос. На ней надето что-то воздушное, длинное, похожее на платье-мешок, как любит называть нечто подобное Артур.  Под  звуки музыки она делает несколько движений, от которых кровь приливает…нет, совсем не к голове…к другому месту, делая совершенно тесными и так не слишком свободные спортивные брюки.

Повернувшись спиной, выгибается, отставляя ногу назад, после чего ловким и быстрым движением снимает платье и бросает его на пол. В комнате темновато, но, в свете разноцветных и постоянно двигающихся маленьких кружочков, я вижу , что под платьем на ней тонкие трусики. Которые можно назвать таковыми с большой натяжкой, потому что ткани практически нет, лишь несколько веревочек, и такой же лиф. Через тончайшие переплетения видны розовые соски, и мои руки сами тянутся к вожделенному лакомству, но Алиса отступает назад и продолжает кружиться в танце. Ее идеальное тело словно создано для стриптиза, нет ни одной детали, которая не вписалась бы в это потрясающее сочетание звуков, запахов и самого танца. Артур уже не ухмыляется, лишь смотрит пожирающим взглядом, готовый разорвать любого, кто вздумает покуситься на предмет его страсти. Надеюсь, что я не вхожу в их число, иначе сегодняшняя ночь имеет реальную возможность закончиться в больнице. Для нас обоих.

Он сглатывает, когда Алиса снимает верх комплекта, и потирает пальчиками соски, закрывая глаза, и я понимаю, что стояк становится просто каменным.

О-о-о…. - стонет певица, и затихает, музыка льется дальше, окутывая волшебством момента, а Алиса падает на колени и перекатывается по полу, поглаживая себя по груди и опуская пальцы ниже. Первым не выдерживает Артур, и сползает с дивана, на который успел залезть,  прямо на теплый пол. Алиса облизывает палец и манит им Артура, впиваясь в его губы поцелуем, как только тот приближаетсяся к ней. Я запускаю в панели еще несколько мелодий и присоединяюсь к парочке, уже расположившейся на широкой белой шкуре, имитации настоящей, предвкушаю свою порцию удовольствий и еще одну потрясающую ночь.

Алиса

Я смотрю на освещенный фонарями двор, совершенно пустой, безлюдный…наконец все угомонились и разошлись по домам. Почему то летом, особенно в хорошую погоду, на улице даже поздним вечером толпы народа. Но сегодня воскресенье, а, значит, завтра начнется новая рабочая неделя. Поэтому наверное, другой причины нет, я сижу на подоконнике, широком и удобном, как специально для таких вот посиделок сделанном, и наблюдаю за пустотой на улице. На часах за полночь, самое время для нудных раздумий о смысле жизни. Передо мной стоит чашка с чаем, он горячий и вкусный, с ароматом лимонной цедры и приятным кисловатым послевкусием…И мысли в голове выстраиваются в шеренгу, чтобы не быть забытыми и пропущенными…Они снова о том же, о наболевшем…В спальне на кровати меня ждут двое идеальных мужчин, и я не хочу выбирать. Это как разделить ребенка на две половинки. Послушного младенца и взрывного подростка. Не понимая, что обе части жизненно необходимы и именно такими они и формируют тот образ, что застревает в голове, не дает забыть и пройти мимо.

Наше общество любит загонять всех в рамки. Удобные и правильные. Правда не для тех, чья судьба страдает из-за подобных правил.

И мы трое никак не укладываемся в эти рамки. Тем, что нас трое. Разве любовь можно делить? Отдавая пригорошнями одним и лишая других? Ведь если у матери трое детей, она любит их всех. Я имею в виду адекватную мать. Каждый ей дорог, важен. И каждый любим. Как же мне оторвать одного, награждая за следом второго? Полный бред.

Я подношу к губам чашку, допивая уже практически остывший чай. Уже в процессе понимая, что не стану выбирать. Пусть меня осудят, и показывают пальцем. Да. Я люблю их обоих. Таких разных, но одинаковых для меня.

Слезаю с теплого подоконника, оставляя чашку на столе. Иду в спальню. Со смехом смотрю на огромную кровать посередине комнаты.

« Артур, зачем нам такая громадина? »

« Мышь, не спорь, я знаю, что делаю »

С правой стороны сладко сопит в подушку Артем. Его лицо почти полностью утонуло в недрах мягкого и невесомого наполнителя подушки, мне отсюда видны лишь скулы. И сейчас он похож на малыша, уснувшего к материнской радости там, где, наконец,  умаялся.

Слева на спине лежит Артур. С взъерошенными короткими волосами и щетиной на подбородке. Я отмечаю морщинки вокруг глаз и чуть выше переносицы, придающие мужчине вечно нахмуренный вид. Хотя за этой хмурой внешностью прячется совершенно другой человек.

Мне хочется любоваться ими бесконечно. Потому что эта картина настолько умиротворяющая, особенно после последних месяцев, что я вырву язык любому, кто посмеет сказать мне обратное.

Я стою недолго. Заползаю на кровать, сняв домашние тапки и чувствуя, как леденеют ноги. По полу ползет прохладный  воздух ночного августа, но закрывать балкон не хочу. Сразу станет душно. Кондиционеры должны привезти на следующей неделе, и последние  несколько дней мы живем с открытым балконом. Я протискиваюсь в узкую щель между мужчинами, от которых исходит тепло, и моментально согреваюсь. Артур открывает глаза и я вижу, как морщинки на его лице превращаются в улыбку: - Привет, мышка… Он прижимает меня к себе, оставляя на талии обжигающие следы от пальцев. Горячий мужчина.

Я плавлюсь. Понимая, что теперь ночью уж точно не замерзну. Такая грелка рядом.