Я не знал, что сказать. Да что там — вообще не понимал, как реагировать на услышанное.

После выпускного и нашего первого сексуального опыта мы с Алиной виделись всего несколько раз. Потом каждый пошел своей дорогой, помня друг о друге только как о человеке, с которым лишился девственности. По крайней мере, я так считал.

— Мама заставила меня отдать сына на усыновление. Я родила его и больше никогда не видела.

— Почему ты ничего мне не рассказала?!

— Мама запретила. Я слушалась ее во всем. Мне пришлось отложить институт, я поступила только в следующем году. Потом встретила Егора.

— Что теперь с твоим… С нашим сыном?

— Он в руках хороших людей. Мама позаботилась.

— Неужели ты никогда не хотела увидеть его?

— Конечно хотела. Сейчас я только испорчу ему жизнь. Он ведь считает себя родным сыном тех, кому мама отдала его.

— Ты хотя бы видела его? Знаешь, как он?

— Мама так и не сказала мне имен его родителей. Все бумаги подписала она, потому что я на момент рождения сына была несовершеннолетней.

— Какой кошмар. Надо поговорить с твоей матерью!

— Я рассказала тебе правду. Теперь забудь ее.

— Забыть, что у меня есть сын?

— Да. Я так и сделала. Он есть. Жив, здоров и наверняка счастлив. Ведь судьба отдала его в руки тем, кто его так долго ждал. Мы бы не стали для него лучшими родителями. Посмотри на меня сейчас!

Алина взглянула куда-то вдаль, а потом, словно вспомнив что-то важное, сказала:

— Ладно, я пойду. Пока.

Я послушался ее и не стал искать сына. Просто знал теперь: где-то есть тот, кому я подарил жизнь. Мысль о том, что кто-то еще из бывших подружек тоже мог забеременеть, ничего об этом не сказав, не оставляла меня в покое следующие несколько дней.

Изменения, произошедшие с Кристиной после рождения Даши, сначала меня даже радовали. Она стала домашней и семейной. Я одобрил ее решение оставить работу и посвятить себя воспитанию дочери.

Я сам не заметил, как ее любовь к дочери превратилось в помешательство.

Кристина совсем перестала замечать меня. Я превратился в пустое место.

Она не хотела, чтобы я вмешивался в воспитание Даши или просто проводил с ней время, не считала нужным советоваться со мной хоть в чем-то, что касалось дочери. Мы с Кристиной практически перестали разговаривать, она постоянно отказывала мне в сексе.

После миллиона попыток наладить нашу семейную жизнь, повлиять на Кристину, вернуть мою прежнюю жену, я махнул рукой — и тут судьба свела меня с Настей.

Настя была моей клиенткой, она руководила крупной оптовой компанией по продаже продуктов питания. Моя фирма (став мужем Кристины, я занялся бизнесом — красивой женщине нужен богатый мужчина) обслуживала их офисы. Вначале мы были просто друзьями. Потом любовниками. Мы встречались два года. За это время я понял: такая женщина, как Настя, подходит мне гораздо больше, чем такая, как Кристина. Я долго взвешивал все за и против и все-таки набрался сил и ушел от жены, хотя все еще очень любил Кристину. Наверное, часть меня всегда будет любить Кристину. Конечно, я мог остаться ради Даши, но это было бы нечестно.

После случившегося с Дашей Кристина снова кардинально изменилась. Теперь уже она делала попытки реанимировать нашу семейную жизнь. Настя подарила мне новое ощущение — счастье быть любимым. Вскоре она забеременела.

Новость о том, что Кристина собирается переехать в Таиланд, я сначала не воспринял всерьез и спокойно отпустил их с дочкой на лето. После того как Даша пошла учиться в местную школу, я понял, что Кристина собирается остаться там жить. В первый момент я мысленно запротестовал. Потом подумал: «Почему бы и нет?» Ведь и Даша, и Кристина были довольны и счастливы.

Все-таки я не смог ее забыть. Мне больно было думать, что Кристина может принадлежать какому-то другому мужчине. Я знал всех ее любовников после меня, не переставая следить за ней и после развода.

Семейная жизнь с Настей была спокойной и тихой. Настя пыталась угодить мне всегда и во всем. И я по-своему любил ее. Не как Кристину, но любил.

В пещере

— Что мы выяснили? — произнесла Саша, когда очередная история жизни закончилась. — Что у Кристины тоже нет врагов. Возможно, Стас не может простить ей разрыва, но он до сих пор любит ее. Он не стал бы делать ничего такого, из-за чего мы вчетвером оказались бы в этой темной пещере… Варя?

— Что?

— Твоя очередь. Тебе есть что рассказать?

— К сожалению, есть…

Варя

— Я никогда не знала и не понимала, чего хочу. Жизнь была вечным поиском. Меня кидало то в фотографирование, то во флористику, то в туристический менеджмент. В какой-то момент я даже увлеклась винами и возомнила себя сомелье, но каждое из увлечений длилось не больше полугода. Потом все надоедало. Так было не только с поиском профессии — в личной жизни происходило то же самое. Мужчины не задерживались рядом со мной больше, чем на несколько месяцев.

Скука… Она казалась мне самым страшным наказанием в жизни.

У Вари были поразительные глаза. Разных цветов. Один карий, второй зеленый, но она никогда не комплексовала по этому поводу (комплекс неполноценности ей был не присущ). Наоборот, Варя считала, это придает ей некий шарм. Окружающие были с ней согласны, особенно мужчины.

Варя была миниатюрной девушкой. Возможно, даже слишком. Она весила всего сорок четыре килограмма при росте сто шестьдесят сантиметров.

Свои длинные темные волосы она немного подкрашивала с помощью мелирования, придавая некоторым прядям коричневый оттенок. Любовь к свободе девушка воплощала и в одежде, отдавая предпочтение стилю кэжуал: рваным джинсам, бесформенным кофтам и кедам.

— Семейная жизнь всегда казалась мне однообразной и скучной. Я не мечтала о детях и муже. Мне хотелось наполнить мир эмоциями. Не жить «как все». Быть никому не принадлежащей вольной птицей. Просто жить и любить без ответственности и обязательств. Свобода — вот мое главное счастье. Сегодня ты в Москве обедаешь с подругой, завтра в Париже пьешь кофе с любовником, а послезавтра в Токио обсуждаешь новую выставку — так я представляю себе настоящую жизнь!

Последним моим увлечением стала живопись — вечный романтичный поиск самой себя.

Что говорить, я была инфантильной, жила иллюзиями. Конечно, сказалось избалованное детство. Меня растили принцессой и настоящей папиной дочкой. Мамы не стало, когда мне было всего семь лет. После этого у папы была череда мимолетных романов, пока наконец он снова не женился.

Папа сильно переживал, как я восприму мачеху. Он оттягивал свадьбу, сколько мог. Но его возлюбленная все-таки добилась официального статуса. Я приняла новую маму, мы даже подружились и продолжили дружбу после того, как папа с ней развелся. Заменить мне маму она, конечно, не смогла — у нее уже были два прекрасных мальчика. Я же привыкла быть единственной и осталась таковой для отца.